увидит ангела, сможет попросить его, выполнить одно желание.

— И он выполнит? — восхищался Сашка.

— Выполнит — отвечала бабушка — спи, закрывай глазки.

Сашка засыпал и ему снился ангел, большой и добрый, с серебряными крыльями, и военной форме. Он махал Сашке, рукой, а с неба сыпались белые пушистые снежинки. Они щекотали ему лицо, и качались на ресницах.

Однажды утром, бабушка вернулась с рынка, с полной сумкой, продуктов, и сказала, что завтра они будут встречать рождество. Сашка при этих словах вскочил и помчался на двор.

— Куда ты? Крикнула бабушка.

— Ангела смотреть. — Ответил Сашка, и исчез за дверью.

Он выскочил во двор, и стал смотреть по сторонам. Вывернутая взрывом земля, чернела, рваной раной под надломленным тополем. Покосившаяся соседская хата, глядела на него, пустыми, тёмными глазницами. Сашка обошёл двор, заглянул в его самые укромные уголки, но ангела нигде не было. Только высоко в небе, над расстрелянными стенами, обугленного храма, сверкал на солнце чудом уцелевший крест. Сашка ещё раз оглядел двор и вернулся в хату.

— Ну, что, видел кого?

— Не-е — протянул Сашка — Не пришёл ещё, видать.

— Придёт — ответила бабушка. — Ты главное жди. — И Сашка ждал. Весь день он выходил на улицу, осматривал двор, но не находя никого возвращался домой.

Вечером, когда Сашка уже лежал в кровати, бабушка спросила его.

— Ну, что не видел ангела?

— Нет, ещё, может завтра.

— Может и завтра. А может и ночью, будешь спать, а он тебе под ёлку подарок положит.

— А какой подарок? — Спросил Сашка.

— Да мало ли какой, машину, например. Хочешь машину?

— Нет, ни хочу.

— А что, хочешь? — растерялась бабушка. Сашка задумался, и сказал.

— Маму хочу.

Бабушка, вздохнула и погладила Сашку по голове. Рука была тёплая и мягкая как у мамы. Сашка закрыл глаза, и стал падать куда-то в низ. Он пытался удержаться за одеяло, но соскользнул с кровати, и проснулся. Бабушки не было. За окном висел серебряный месяц. Сашка встал и подошёл к окну. Он прислонил лицо к холодному, стеклу, и стал вглядываться в темноту. С начало ничего не было видно, но потом, из темноты, стали появляться фигуры. Они шли парами друг за другом, слегка покачиваясь из стороны в сторону, снежинки, падали им на спины, и покрывали их серебром. А они шли, не останавливаясь, и не оглядываясь, покачивая в тишине серебряными крыльями.

— Ангелы — пронзила Сашку ясная мысль — Ангелы! — Закричал Сашка, и стал стучать по стеклу. — Подождите! Я хочу загадать желание. — Но Ангелы не слышали его. Они проходили мимо, и исчезали, также тихо как, и появлялись. Мысль о том, что они сейчас исчезнут, и может быть навсегда, так напугала Сашку, что он, набрал полную грудь воздуха, и закричал — Ангел, ну пожалуйста, я прошу тебя, вернись. — И Ангел услышал его. Он остановился, обернулся, и посмотрел на Сашку. — Маму. — Тихо сказал Сашка. — Я хочу увидеть маму! — Ангел, улыбнулся, помахал Сашке рукой, и исчез.

А Сашка лёг в кровать, закрыл глаза и снова стал падать. Он проваливался в пустое, тёмное пространство, до тех пор, пока, чьи то руки не подхватили его, и не вынесли из темноты. Сашка поднял голову, и увидел над собой лицо мамы. Оно было такое же тонкое и бледное, только, теперь оно лучилось светом. Свет был тёплым и мягким. Сашка потянулся к нему, и мамины руки, прижали его к груди.

Маленький серебряный крестик, качнулся на маминой шее. Сашка крепко сжал его в своём кулачке, и закрыл глаза. Впервые за долгое время ему было хорошо. Сашка сладко зевнул и уснул.

Он проспал до самого утра, а утром его разбудила бабушка. — Маму — сказал Сашка — я видел маму.

— Тебе снилась мама? — Спросила бабушка.

— Нет. Не снилась, она приходила сюда, ко мне, правда!

— Ну, хорошо, хорошо, успокойся.

— Ты не веришь мне? Вот смотри! — Сашка разжал свой кулачок. На ладони лежал мамин, серебряный крестик.

Майкл Стенли

Тюремный блок для осуждённых на смертную казнь. В блоке двое. Гари Уокер и Майкл Стенли. Майкл читает библию.

— И прийдёт господь на землю, и явит великое чудо.

— Что ты там несёшь?

— Читаю о чуде.

— Брось эту чушь. Человека судит человек, и никаким, чудесам тут нет места. А есть только выдуманная, справедливость, которой прикрывается, простая жажда мести.

Когда ни-будь люди поймут, что приговаривать человека к смертной казни, и сажать его на электрический стул без его на то воли, не гуманно, и противоестественно. Даже если он совершил самое страшное преступление против человечества. Но это будет только после того, когда человечество избавиться от чувства, с острым названием — месть.

— Я не согласен с тобой, в мире есть место чуду. И оно может произойти в любой момент. Нужно только молиться.

— Молиться надо было, перед тем как ты вырезал всю семью, в Оклахоме. Человека, судит человек, а человек, это самое жестокое животное на земле.

— Нет, божье проведение, пронизывает человека. Ведь известны случаи, когда казнь отменяли в самый последний момент. Или случалось, что ни-будь из ряда вон выходящее.

— Например?

— Однажды во время казни, не сработала система подачи тока. Три раза подряд, и тогда казнь отменили. Или ты скажешь, что это не чудо? Не божий промысел?

— Это байки, которые выдумывают сами приговорённые, что бы иметь хоть какую-то надежду на жизнь. Слабость, человеческая слабость нуждается в таких фантазиях, что бы спрятаться от страха, жуткого страха смерти. Потому, что, ничего так не боится человек, как смерти.

— А ты сам не боишься смерти?

— Я её презираю, так же как и тех, кто меня приговорил. Потому, что я вижу страх смерти в их собственных глазах. Приговаривая меня, они приговаривают себя, к долгому, и мучительному страху, страху заключённому в ожидании неизбежной смерти.

— Ты просто очень озлоблен, и не чувствуешь, что Христос среди нас. Он между тобой и мной, как тогда на кресте, помнишь? И пока он между нами в мире есть место чуду. А если ты не веришь мне, то поройся в своих воспоминаниях, и ты наверняка найдёшь там хоть какое ни-будь, хоть маленькое, но чудо.

— Ты идиот, который надышался библейским фимиамом. Завтра ты сдохнешь, на электрическом стуле, и твоё вонючее тело зароют на тюремном кладбище, под порядковым номером, очередного маньяка, убийцы. И чудо будет состоять в том, что пользу твоя прежняя жизнь принесёт, только земляным червям.

— Нет! Я не хочу тебя слушать! — Начинает читать молитву.

— Давай залезай