"Тогда зачем вам эта информация?" перебил Гринвуд. Затем он сам ответил на свой вопрос. "Вы хотите узнать, насколько успешны ваши маркетинговые приемы".

"Конечно, - ответил Фридман.

Но если Purdue использовала данные для маркетинга, отметил Гринвуд, то она также должна была использовать их для отслеживания злоупотреблений. "Почему бы вам не использовать эти данные для того, чтобы убедиться, что доктор Паолино не разрушает репутацию вашего продукта?"

Фридман барахтался, поэтому в дело вмешался Говард Уделл. Его нельзя было назвать физически изящным человеком, но сейчас он пододвинул свой стул к микрофону и взял на себя ответственность. "Нельзя смотреть только на рецепты, - сказал Уделл. Количество рецептов не является показателем того, что врач практикует медицину должным образом, - настаивал он. "Нужно смотреть на то, что врач на самом деле делает в кабинете".

Неправда, - ответил Гринвуд. Местный фармацевт из Пенсильвании взглянул на приблизительные данные "и увидел, что, с его точки зрения, он посмотрел на эти данные и сказал: "Боже правый, в Бенсалеме есть какой-то парень по имени Паолино, и он выписывает рецепты втридорога!"".

"Да, - сказал Уделл.

"У него были эти данные. И он проболтался".

"Правильно".

"И у вас были эти данные. Что вы сделали?"

Возможно, в самом начале семья Саклер могла бы по-другому отреагировать на разворачивающийся кризис вокруг OxyContin. Семья могла бы приостановить агрессивный маркетинг препарата, прекратить поиски новых покупателей. Они могли бы признать, что назревает серьезная проблема и что маркетинговые усилия самой компании могли сыграть свою роль в ее возникновении. Странная неувязка: на начальных этапах планирования запуска OxyContin семья и компания недвусмысленно говорили о том, что успех будет зависеть от способности изменить мнение американского медицинского истеблишмента об опасности назначения сильных опиоидов. Эти усилия увенчались успехом. В той степени, которая, должно быть, удивила даже самих Саклеров, их компания инициировала перемены в мире. Внезапно семейные врачи - те самые люди, которых компания называла "наивными в отношении опиоидов", - стали выписывать препарат. Усилия оказались настолько успешными, что другие фармацевтические компании поспешили разработать и продвинуть свои собственные опиоидные обезболивающие длительного действия. Возможно, отчасти поэтому Саклеры считали, что не совершили ничего плохого: ведь вскоре к ним присоединились и другие компании.

Но Саклеры и Purdue были первыми. "Он был более мощным", - вспоминает один бывший химик из Purdue, работавший над OxyContin. "Есть и другие молекулы, которые могли бы появиться. Просто эта была первой, которая делала то, что делала, так, как делала, и была одобрена". Другие молекулы могли быть наконечником копья, но именно эта изменила игру". Какое-то время семья и компания были счастливы присвоить себе заслугу в этой революции в области обезболивания. В самой природе фармацевтического бизнеса за изменение игры, за то, что ты первый, полагается серьезное вознаграждение.

Но когда люди начали умирать, компания отказалась от любых предположений о том, что она была первопроходцем. И вместо того чтобы смириться с этим, Саклеры решили бороться. Почти наверняка это было проявлением личности Ричарда Саклера - его упрямства, всецелой преданности собственным идеям, ледяного чувства интеллектуального превосходства. Но у компании был совет директоров, и совет голосовал; Ричард принимал решения не в одиночку. Компания Purdue всегда была семейным предприятием, и в ней не было ни одного человека, который бы отличался от других.

Непринужденная позиция, которую заняла компания, была также отражением личного стиля Говарда Уделла, который, поставив свою карьеру на безоговорочную преданность клану Саклеров, теперь превратился в консильери военного времени. Философия борьбы Уделла заключалась в том, чтобы не давать квартала, и, когда миллиарды долларов все еще текли в компанию, а на кону стояли еще миллиарды, он собрал батальон высококлассных юристов и приготовился перейти в наступление. На слушаниях в Бенсалеме представитель Гринвуд спросил Уделла, не может ли Purdue рассмотреть возможность отчисления "некоторого процента вашей прибыли на реабилитацию тех, кто стал зависимым от вашего продукта". Это был небезосновательный вопрос , особенно в свете тщательно создаваемой Саклерами репутации экстравагантных филантропов.

Но Уделлу эта идея не понравилась. "Люди, которые попадают в лечебные центры, нуждаются в помощи, - признал он. Но это не имеет никакого отношения к Purdue Pharma, настаивал он, и у компании нет никаких обязательств перед этими людьми. Они были испорчены задолго до того, как начали принимать оксиконтин, считает он. "Система подвела их раньше".

Об этом постоянно твердили. "Практически все эти сообщения касаются людей, злоупотребляющих препаратом, а не пациентов с законными медицинскими потребностями", - говорил Пол Голденхейм в своих собственных показаниях перед Сенатом. "Хотя все голоса в этих дебатах важны, мы должны быть особенно внимательны к пациентам, которые без таких лекарств, как OxyContin, остались бы с болью". Мантра никогда не менялась. "Они не наркоманы", - повторял Голденхейм. "Они не преступники".

Ранее тем же летом Ричард Блюменталь, генеральный прокурор штата Коннектикут, где находится компания Purdue, написал Ричарду Саклеру письмо, в котором выразил обеспокоенность по поводу зависимости и злоупотребления оксиконтином и предположил, что усилия Purdue - защищенные от подделок рецептурные подушечки и просвещение молодежи - "не решают фундаментальных и серьезных рисков, заложенных в самом препарате". Блюменталь признал, что существуют и другие рецептурные препараты, которыми злоупотребляют. Но "Оксиконтин" - это другое". Он "более мощный, вызывает большее привыкание, более широко продается, более незаконно доступен и более разрекламирован".

По всей стране прокуроры и адвокаты истцов начали обращать внимание на разрушения, вызванные препаратом OxyContin, и на прибыль, которая по-прежнему поступала в компанию. Они начали инициировать расследования и судебные иски. Но Говард Уделл и его команда в Purdue поклялись сражаться со всеми желающими. "Мы высоко ценим ваше лидерство в правоохранительных органах, но просим вас учесть наш опыт", - написал Уделл Блюменталю в ответе, который переливался снисходительностью. "У нас большой опыт в том, какие тактики помогут и не помогут решить эту проблему", - пренебрежительно заявил он, после чего продолжил обвинять в споре СМИ, адвокатов истцов и людей, "которые утверждают, что стали зависимыми от оксиконтина".

Представитель Purdue Робин Хоген применил другой подход, когда дело дошло до борьбы с генеральным прокурором штата Коннектикут. После того как Блюменталь поставил под сомнение маркетинговые методы Purdue, Хоген позвонил в его офис и оставил на сайте угрожающее голосовое сообщение, в котором указал, что Purdue является "значительным