Лучше мне помолчать и присмотреться к обстановке.

— Поступай как знаешь, — сказал император. — Много тебе не узнать, но все, что от тебя зависит, ты, конечно, сделаешь.

Он перевел взгляд на фотографию молодого блондина и грустно вздохнул. Флэндри прекрасно знал, о чем думает его босс. Ах, Отто. Как жаль, что тебя убили. Как бы я хотел вернуть тебя к жизни. Ради этого я бы пожертвовал и глупцом Дитрихом, и интриганом Герхартом. Нам так сейчас нужен надежный наследник.

Император выпрямился в кресле.

— Хорошо, — отрезал он. — Можешь идти.

Праздник закончился. Близилось утро. Флэндри и Чандербан Десаи остались одни.

Флэндри задержала только что полученная работа, иначе бы он давно ушел. Но после разговора с Хансом ему захотелось насладиться роскошью, полюбоваться сокровищами искусства, которые собирались во дворце веками, выпить благородного вина, отведать изысканных блюд, побеседовать с остроумными людьми, потанцевать с привлекательными девушками, наконец отвести одну из них в потайную беседку (скрытую за зарослями жасмина и потому незапертую) и заняться любовью. Другого случая могло больше не представиться. Когда случайная подружка сонно распрощалась с ним, у него возникло желание выпить стаканчик на дорожку. Толпа к тому времени заметно поредела. Он узнал Десаи, разговорился и застрял в маленьком саду.

Сад располагался на балконе, в двадцати метрах над внутренним двориком, где бил фонтан. Вода, или, вернее, флюоресцентный раствор, подсвечивалась ультрафиолетом и сияла всеми цветами радуги, более яркими и чистыми, чем пламя. Ее мелодичный плеск усиливался акустическими устройствами — рождалась колдовская, таинственная музыка. Напротив двое мужчин сидели без света, в тишине. Сладко пахло цветами. Слегка похолодало. Луна давно зашла. Слабо мерцала Венера и несколько звезд — жалкие остатки былой роскоши. Небо начало понемногу светлеть, из черного превратилось в пурпурное. Над океаном зажглось кровавое зарево.

— Нет, все же мне кажется, император зря уезжает, — ворчал Десаи. Седые волосы и белый китель низенького толстого человека слабо светились в темноте. Шоколадного цвета кожа сливалась с предрассветными сумерками. Старик попыхивал сигаретой в длинном мундштуке слоновой кости. — Эта экспедиция грозит нам катастрофой.

— Нельзя же позволить варварам безнаказанно хозяйничать… — Флэндри потягивал коньяк и курил сигару: чрезвычайно богатый и острый вкус. Доминику хотелось закончить разговор чем-нибудь приятным. Десаи всю жизнь служил Империи, сменил великое множество должностей и планет и за это время повидал всякого. Многие искали с ним дружбы. Год он пробыл на Терре — преподавал в дипломатической академии, а теперь вышел в отставку и собирался на Рамануджан, свою родную планету.

К сожалению, военная ситуация, в частности решение Ханса покинуть Терру, слишком волновала старика.

— О да, та часть границы нуждается не только в укреплении, — сказал он, — но и в полной реорганизации. Новая администрация, новые законы, новая экономика. В идеале: основание совершенно нового сообщества из поселенцев-людей. Однако его величеству следует поручить эту задачу компетентному наместнику, наделенному экстраординарными полномочиями.

— В этом-то вся загвоздка, — возразил Флэндри. — Где найти компетентного человека, которому вдобавок можно и доверять? Все, что были, давно распиханы по горячим точкам.

— Если у его величества нет выбора, — гнул свое Десаи, — он должен оставить сектор Спики на произвол судьбы. Пусть его разорят, пусть даже отделят от Империи. В крайнем случае можно будет отвоевать его обратно. Нет ничего хуже многомесячного отсутствия императора. Что толку наводить порядок на окраине, если власть в это время перейдет в другие руки? Император должен хранить сердце Империи — это его главное дело. Иначе нас снова ждут гражданские войны.

— Вы преувеличиваете, — ответил Доминик. Впрочем, он знал, что Десаи всегда отличался верной интуицией. Вдобавок деннициане на Диомеде… — Кажется, мы в последнее время живем довольно мирно. И потом, зачем говорить о войнах во множественном числе?

— Сэр Доминик забыл о восстании Мак-Кормака?

Как же забыть, когда я сам в нем участвовал? Флэндри поморщился. Погибшая Кэтрин, беспутное поведение времен молодости — он был рад, что детали тех событий до сих пор оставались засекреченными.

— Нет, не забыл. Но это было… ого, двадцать два года тому назад. Да и дело-то незначительное. Адмирал, который повздорил с губернатором сектора по личным мотивам. Правда, впоследствии ему пришлось воевать с самим Джосипом. Империя никогда его не простит. Но ведь он потерпел поражение. Джосип умер в своей постели.

Точнее сказать, был отравлен в своей постели.

— Вы считаете тот эпизод случайным инцидентом? — горячился Десаи. — Позвольте вам напомнить, сэр Доминик, что вскоре после подавления мятежа я был назначен главой оккупационной администрации на Энее, родной планете Мак-Кормака, откуда и началось восстание. Так вот. Нам едва удалось предотвратить распространение некоей мессианской религии, которая была способна разорвать Империю надвое.

Флэндри глотнул коньяку и глубоко затянулся. Он очень внимательно читал отчеты о том, что происходило тогда на Энее. А ранее встречался с Айхарайхом, который и заварил это кашу.

— Последующие тринадцать лет, до самой смерти Джосипа, прошли довольно мирно, — продолжал Десаи. — Но что такое тринадцать лет для истории? Особенно если учесть, что каждый конфликт имеет свои глубокие причины. Война, в том числе и гражданская война, — только цветок на многолетнем растении. А семя было брошено в землю задолго до того, как он расцвел. Корни же этого растения то и дело дают новые ростки. Нет, сэр Доминик, я много читал и думал об этом и потому могу с уверенностью сказать: мы переживаем период хаоса. Пройдут долгие годы, прежде чем нам удастся достичь хоть какого-то подобия единства. А до тех пор будем стараться минимизировать потери и защищаться от внешних врагов.

— Мы переживаем период хаоса? — переспросил Флэндри. Десаи не обратил внимания на ударение.

— Или период междуцарствия — как вам угодно. Конечно, мы не всегда будем спорить о том, кто станет очередным императором. Найдется много других поводов для раздора. Будут у нас и короткие промежутки мира и относительного процветания. Я надеялся, что Ханс даст нам такую передышку.

— Постойте, вы так говорите, как будто от нас ничего не зависит. Хочешь не хочешь, а война начнется.

— Именно так. Нас ожидает по меньшей мере восемьдесят лет хаоса. Хотя, конечно, современная технология и влияние других