— «Нам»? — приподнял брови глава рода Ермаковых.

— Мне и Меншикову, — пояснил наследник.

— Ах, — понимающе покивал мужчина. — Думается мне, Павлик теряет своего самого верного солдата.

— Сложно сказать, — пожал плечами Алексей. — Долгоруков активно педалировал конфликт. Это так просто не сгладить.

— У вас есть теперь точка соприкосновения, общая точка интереса. Это важно. Это первый шажок в нашу сторону, — произнес Михаил Олегович. — Машенька у Вити, конечно, девочка умная, но должно быть что-то понадежнее женщины в политических отношениях. Например, крепкая мужская дружба.

— Может, мне ему еще и морду начистить? — усмехнулся Алексей. — Что б уж как настоящая мужская дружба, она началась с мордобоя.

Юноша пошутил, а Ермаков-старший задумался над словами сына.

— Всякое, конечно, могло бы быть, — медленно произнес глава рода, — но риск велик. Максим непрозрачен и плохо читаем, потому что всегда в глухой защите и от отца, и от социума. Он хорошо берет под козырек приказы главы рода, но что в душе у парня — непонятно. А значит, любой твой прямой конфликт с ним может вылиться в проблему. Если ты победишь — можешь задеть наследника Меншиковых за живое, и его еще сверху отец прессанет. Если ты проиграешь — это могут неправильно понять уже свои. Проблему понимаешь?

— Да, отец, — кивнул Алексей.

— Вот, — мужчина покачал в руке стаканом с брусничным морсом. — Так что никаких конфликтов. Плечом к плечу выступать — это вы тогда хорошо придумали. Это еще один шажочек от продажных сволочей к империи, — Михаил Олегович шумно глотнул напиток и добавил: — А денег у вашего самородка не бери. Мы — Ермаковы и в процентах от чужого бизнеса не нуждаемся.

— И не собирался, — заверил отца Алексей. — Парню надо на ноги вставать, пусть встает. Чем крепче наши соратники, тем сильнее наша страна.

Москва, Александр Мирный

С этими недружественно настроенными лицами костюмов не напасешься.

Лобачевский все-таки назначил встречу по проекту Корсаковой, и я с удивлением обнаружил полное отсутствие приличной одежды. А поскольку встречают у нас все еще по одежке, пришлось вечером катиться в ближайший пассаж.

Машина урчала двигателем, как довольная кошка, играючи скользила в потоке, создавая ощущение легкой эйфории. Это было приятное, немного пьянящее чувство — возвращать доход на привычный уровень. Даже ловил себя на постыдной мысли, что хочется посорить деньгами. Ну там, чтобы брюлики для Василисы, цыгане, медведи, весь комплект.

Но нельзя.

Рановато.

А потому я просто наслаждался поездкой, вечерней Москвой и отсутствием пробок. Ехал без особой спешки, больше вспоминая навыки, чем красуясь. Но все же стоило отметить, что даже 18 лет без практики прошли не так болезненно, как я думал. Еще бы найти где-нибудь местечко потренировать трюки. Хоть на Ходынку езжай, глаза мозолить местным деткам.

Усмехнувшись своим мыслям, я начал перестраиваться в потоке, чтобы свернуть с Садового кольца в пассаж, когда внимание привлекла идущая следом за мной машина.

Интересно.

Я пронесся на желтый сигнал светофора, так и не повернув под свою стрелку.

Машина пронеслась следом, вызвав недовольный визг тормозов и матюги клаксонов поперечного потока. Я скорее догадался, чем услышал звук выстрела, и успел вильнуть. Упыри стреляли по колесам, но отчаянно мазали.

Да господи ж ты ж боже ж мой, как вы мне надоели. Я ведь даже еще новый костюм не купил!

Вдавил гашетку в пол, стрелка спидометра подскочила. Я надеялся скучно уйти от преследования, ускорялся и чувствовал, что еще чуть-чуть, и машинка пойдет на взлет.

Но преследователи не отставали, а поток иссяк. Ну хоть догадались светофоры перестроить, и на этом спасибо.

Одна пуля-дура все-таки попала, заднее стекло пошло трещинами, мешая обзору.

Костяшки пальцев уже привычно закололо от магии, но создавать технику на такой скорости я, честно сказать, не был готов.

Впрочем, было у меня в арсенале что-то новенькое. Не хотелось, конечно, ставить эксперименты в центре города, но чувствую, как Серов соскучился по моей роже.

Сцепление. Нейтралка. Ручник. Руль в упоре.

Машину срывает в занос, и я буквально вижу, как от кузова расходится воздушная волна. Усиливаю технику, и ветер несется на автомобиль преследования, сдирая дорожное покрытие.

В одно бесконечно долгое мгновение разворота я успеваю увидеть, как мелькают фары преследователей и тут же гаснут, побитые ошметками асфальта. Как на чистом фарте кусок покрытия пробивает лобовое стекло, и водитель получает сразу и целевой, и контрольный между глаз. Как пассажир успевает сделать два выстрела, прежде чем их автомобиль, оставшийся без управления, начинает бросать и крутить.

Я отпускаю ручник, и руль выворачивается обратно. Машина возвращается в ход потока, и несколько десятков метров я еще сбрасываю скорость, прежде чем окончательно остановиться.

Я вышел из машины и посмотрел на то, что осталось от преследователей. Их автомобиль обнял столб — если там кто и выжил, сам он уже не выйдет. Поток догнал нас, но остановился, слепя меня фарами.

Никто не рисковал продолжить движение, некоторые и вовсе разворачивались через двойную сплошную — лишь бы убраться подальше. Может быть, среди них есть еще какие-то мои поклонники, но сегодня мы уже не познакомимся.

Я спокойно подошел к покореженному автомобилю. Водитель — мертв, двух пассажиров сзади зажало в бессознательном состоянии, и нельзя было сказать, насколько они живы.

А вот стрелок на месте штурмана хрипел, плевался кровью, но был в сознании.

— Кто вас послал? — спросил я, рассматривая европеоидное лицо без каких-либо ярких черт.

Мужчина вскинул на меня полный ненависти взгляд и зашипел. Может быть, он и хотел что-то сказать, но уже не мог — алая струйка скатилась из уголка рта, и взгляд пострадавшего остекленел.

Вдалеке так знакомо и почти по-домашнему выли полицейские сирены. Ребята, как же я по вам соскучился.

Том 2

Глава 19

— Мирный, вот объясни мне, почему если в городе что-то происходит, в этом обязательно оказываешься замешан ты? — спросил Серов, устало глядя на меня.

Мы сидели в его кабинете и гоняли кофеек, любезно сваренный Людочкой. Бумаг в помещении с моего последнего визита не уменьшилось. Даже, наверное, наоборот — увеличилось. Такими темпами, к следующему моему визиту вместо кабинета у Антона Васильевича будет архив.

— Я вообще за костюмом ехал, — ответил я, рассматривая опасно накренившуюся башню из канцелярских коробок с папками. — А не за приключениями.

— На отжатом у поляка «Руссо-Балте», — заметил Серов.

— Не отжатом, — поправил я особиста, — а выигранном в честном поединке. Который, кстати, сам поляк и спровоцировал. И это как относится к делу? — приподнял я брови.

— Возможно, что и никак. А может быть, и как-то, — мужчина тоже покосился на накренившуюся башню, и та нехотя прижалась к стене.

— Эти любезные люди что, его родственники? — уточнил я.

— Ну, если только очень дальние, — вздохнул Серов. — Вообще, эти, как ты выразился, «любезные люди» — члены частной наемной структуры Лисовски.

— Бандиты-наемники? — переспросил я, не поверив своим ушам.

— Просто наемники, — поправил Серов. — То, что они бандиты, я пока доказать не могу. Работают так, что комар носа не подточит. Косвенно за теми четырьмя трупами, которыми ты намусорил на Садовом кольце, очень длинный список нелицеприятных вещей от грабежей до изнасилований. Однако по факту предъявить им можно только административный штраф за превышение скорости, и то это не повод к депортации.

Лисовски тут что, местный Аль Капоне? Польский гангстер? Что, блин⁈

— Слов нет, — выдавил из себя, потому как пауза затянулась.

Слов действительно не было, были одни матерные междометия.

— А разве разрешены иностранные вооруженные формирования на территории Российской Империи? — осторожно уточнил я.

— Конечно, нет. Но кто сказал, что это иностранное вооруженное формирование? У них, между прочим, несколько вполне себе официальных контрактов от парочки наших родов есть, — ответил Серов. — Из тех, кто не может себе позволить собственную дружину.

— Хм…

— Понимаю твою растерянность, — кивнул собеседник. — Кровь молодая у тебя, горячая, не подумал, что скучный пшек может оказаться членом не просто сильного рода, а целой криминальной структуры. С первым еще можно было бы как-то урегулировать конфликт, опираясь на имперские законы. Со вторым уже сложнее.

— Что-то сильно много чести за пару сломанных по молодецкой дури рук устраивать стрельбу в центре столицы, — заметил я, покачав головой.

— Какая может быть