дано. Избавиться от амплуа калеки, И от всего, с чем связано оно, От оплеух неискренних оваций И от похвал, что холоднее льда. Сейчас уснуть бы и не просыпаться До самых горнов Страшного Суда.

Наступило неловкое молчание, дофин хмурился. Он рассчитывал на что-то более светское, легкое, а сейчас просто не понимал, что нужно сказать…

«Зачем Макс вот так вот?! Резанул по живому просто… Что стоило вспомнить какое-нибудь про природу или там погоду… Паршивец! Она и так имеет все причины злиться на него. Мы с отцом стараемся как-то сгладить… А он, как на зло, подчеркивает свою... Свою глупость он подчеркивает! – дофин уже не на шутку раздражался. – Подумаешь, шрам у него на морде! Не конец ведь света наступил! Жив-здоров, остался, и хвала Господу! Паршивец! Неблагодарный паршивец!»

Неприятную тишину разбил мягкий голос Анны. Она выговаривала слова не торопясь, давая каждому прочувствовать все нотки смыслов, что вложены в эти строки:

Расскажи мне, как время меняет окрас, Если в окнах надежда исходит на нет. И как катятся слезы восторга из глаз, Увидавших златой ослепительный свет. Опиши мне, как скоро седеет душа Если выхода нет, а на входе табу. Каково ей смеяться, себя потроша, Принимать, как родную, чужую судьбу. Прошепчи мне, как стынут слова на ветру, Если крик - в никуда, да и там пустота… И как трудно бывает святому Петру Недоживших свой век провожать за Врата.

Макс потрясенно уставился на жену.

-- Недоживших свой век провожать за Врата… -- медленно повторил последнюю строку дофин, глядя на брата. – Герцогиня, я давно понял, что вы неординарная женщина. Но этот ваш ответ! Эти строки – прекрасны! Оцени, Макс, какой образ – «недожившие свой век»! Это для тех, кто падает духом от малейших неудач. Надеюсь, что ты хоть что-то понял.

Дофин встал, за ним поднялись от карточного стола чуть растерянные гости, принц взял руку Анны Ангуленской, поцеловал и добавил:

-- Пожалуй, это одно из лучших ваших произведений, Анна. Спокойной ночи, дамы и господа, – добавил он для всех и быстро покинул комнату. Он просто боялся сорваться и наговорить братцу лишнего.

Принц удалился, гости вереницей потянулись к выходу, и только герцог опустился на свой стул, потрясенно думая:

«Это она… Она сама пишет… Не коллекционирует стихи, как я, а сама! Потрясающе! Просто…» -- у него не было слов, чтобы описать свои эмоции, но одна четкая мысль все же возникла в самом конце: «Вот я дура-а-ак!».

Глава 46

Как появляется любовь? Всегда ли это просто игра гормонов, или есть еще что-то, что отличает её от влюблённости?

Взгляд и прикосновение, капелька, даже не тайны, а просто -- неизведанности… И вот уже молодой мужчина не спит ночами, мечтая и вожделея предмет своих грёз. А получив его, испытывает прилив небывалого счастья. А за приливом почти всегда следует насыщение и отлив…

Всегда ли? Или только тогда, когда соприкасаются тела, а не души? ***

Домой Максимилиан, герцог Ангуленский и де Шефрез вернулся в некотором помрачении рассудка.

Рассеянно отказавшись от прохладного вина, предложенного лакеем, лично отправился на кухню, переполошив прислугу. Напился холодной воды из стоящей там бочки, прямо зачерпнув деревянным ковшом и обливаясь от торопливости, а остатки задумчиво выплесну себе на лицо и голову, встряхнувшись, как дворовой пес.

Затем вытерся подвернувшейся под руку тряпкой, перепачкав мукой и дорогой костюм, и влажное лицо и, обращаясь к повару, застывшему среди перепуганных помощников, кротко попросил не беспокоить себя.

Наверх, в башенный кабинет, герцог взлетел, перешагивая через ступени и немедленно сел писать письмо жене. Связных мыслей у него не было, как и возможности понять, а что именно он хочет ей сказать.

***

Он был богат, родовит и хорош собой. Женщины в его жизни присутствовали всегда. За честь лечь в его кровать боролись как прочно замужние дамы, так и невинные девицы, науськанные практичными матерями.

Ничего скверного маменьки в виду не имели – брак с персоной такого уровня, как признанный бастард короля – лучшая судьба почти для любой девушки. Этих невинных девиц Макс всегда опасался пуще огня. Ему, как и многим дворцовым завсегдатаям, памятен был брак маркиза Сулетта и нищей баронессы Шальц, эстляндки по матери и франкийки по отцу.

Девица была крупна телом и почти на голову выше субтильного маркиза, потому сложно сказать, лишний ли бокал вина сгубил гуляку или что-то другое, но слишком уж вовремя баронесса-мать решила с парой подруг заглянуть в одну из закрытых дворцовых гостиных…

Его величество, привлеченный криками несчастной, но весьма расчетливой эстляндки, счел, что барон обязан покрыть грех и свадьба состоялась. Было это как раз около восьми лет назад, когда семнадцатилетний бастард впервые вкусил прелесть греха.

Сопутствующие свадьбе сплетни, в которых маркиза Сулетта, одновременно, жалели и осмеивали не только придворные кавалеры, но и дамы, многому научила юношу. Потому Максимилиан тщательно следил, дабы, упаси Боже, не остаться с такой девицей наедине. Это был почти безусловный рефлекс придворного.

Впрочем, и без невинных девиц скучать ему не приходилось. Когда король-отец негласно дал понять, что мальчику дозволены развлечения такого рода, его постель оказалась под прицелом прекрасных глаз доброй половины женского придворного общества.

Надо сказать, что первое время постель эта не часто оставалась пустой. Правда, годам к двадцати с небольшим, вереница красоток ему несколько наскучила. Становилось тошно от одинаковых слов обожания, надушенных записок, уроненных платочков и кокетливых капризов.

Тогда как раз, в связи с войной, весьма оживились заговорщики и, на некоторое время, герцог выпал из круговорота придворных увеселений. А вернувшись, понял, что ничего нового во дворце за это время не случилось, что жизнь