подходили к ней и одаривали ее подарками.

– Бал кебек татлы бул, май кебек елгыр бул, ачыы-чишены бергэ курен (будь сладкой, как мёд, податливой, как масло, а солёное и пресное принимайте одинаково). Мать стелила под ноги невестке вывернутую шубу, коврик или белую простыню, и приговаривала: «Токлеаягын белян, килен» (переступай с легкой ноги, сноха). Молодая пара входила в дом с приданым: к ручкам сундука привязывали полотенце, и вносили кумган – сосуд для совершения омовения. При этом полотенце и чак-чак предназначались тем, кто вносил сундук. Входя в дом, молодая невеста вешала полотенце. Этот обычай называли элеп керю. Затем молодых сажали за стол. Невестка должна была съесть горбушку хлеба, помазанную маслом и медом. И обязательно выпить пару чашек чая. Ее руки погружали в муку, чтобы она не знала бедности и недостатка.

Мы уже в нескольких словах в другой главе книги описывали доисламский обычай почитания и приобщения невесты к семейному очагу мужа у татар-мишарей Среднего Поволжья, который назывался пичачу (балдыкай, открытие печи). Тогда невеста, войдя в дом мужа, подходила к печи и прикасалась к ней губами. Прежде чем затопить очаг нового дома, на шестке печи резали петуха и выпускали его кровь в огонь. Очаг в верованиях татар представлялся и как место сохранения родового гнезда (нигез). После этой церемонии невесту вводили в круг женщин, которые плясали и, стуча над головой новобрачной скалками, пели «Килен алдым кинендем» («Радости по снохе»):

Бара идекюл белән, балдыкай,

Очрады кунача, балдыкай.

Куначадаәй кодача, балдыкай,

Пешерә дерювача, балдыкай,

Ювача сытәмле икән, балдыкай,

Егетләре ямле икэн, балдыкай.

Ашыек та ятыек, балдыкай,

Бер тамаша ясыек, балдыкай[270].

Кияу киендэру

Повсеместными у татар были обряды ой киендерю – «обряжение дома». В этом случае снимали висевшие в доме занавески, настенные матерчатые украшения и вешали новые из приданого невесты. Утром невестку девушки из родственников жениха вели к ближайшему роднику, откуда она должны будет носить воду (су юлы кюрсятю), а невестка, в свою очередь, дарила им подарки.

Так, по поверьям татар-мишарей Среднего Поволжья, петух является вестником счастья и света. Отсюда и исходит название свадебного обряда – тан кучат. В ночь, накануне отъезда из дома родителей, невеста вставала на заре и должна была причитать, оплакивая свое девичество. Она раскрывала окно и начинала тихо причитать:

Таң-таңатамеикән, әй, юкикән?

Таңның йолдызлары бар микән?

Таң-таңатмас борын мин елыймын,

Мине аяучылар бар микән?

Тихо подходила к постели матери и продолжала:

Ябалак та, ябалак кар явадыр,

Палуна башларын сылыйдыр.

Торчы әни кәбәм уянчы,

Язулы ашь балаң елыйдыр.

Мать вставала, зажигала лампу и затапливала печь. Между тем невеста подходила к постели подруг:

Торыгыз тиннәремыем торыгыз,

Миңа кычкырыгыз «таң кучат».

Таңдый зарялардан елыйбыз,

Бәхетле булыйк дип телибез.

Затем подруги подсаживались к невесте, накрывались все вместе большим платком и причитали в один голос:

Катлама казанын элдегез,

Кайнамасмы диеп белдегез?

Бигрәк тэ яшьли бирдегез,

Ахры китмәс диеп белдегез.

Следующая форма заключения брака была кызурлау, или умыкание невесты. В этом случае девушку насильно увозили без ее согласия. Для этого парень подговаривал подружек похищаемой девушки, чтобы те привели ее в условленное место, где их поджидали сообщники парня. Ребята накидывали не нее тулуп, и на лошади быстро увозили в дом жениха. Односельчане девушки или её возлюбленный могли устроить погоню за похитителем. В случае поимки их могли жестоко избить или даже убить.

ЧЕБЕЛДЕК ТЕГУ, обряд, проходивший в доме невесты (девичник, «кыз киче») перед переездом невесты в дом жениха. Начинался с обряда чебелдек тегу (шитье полога-чаршау для кровати). Близкие подруги невесты и девушки из родни занимались приготовлением приданого и даров для родственников жениха. За свой труд они ничего не получали, кроме некоторых подарков им со стороны жениха и его родственников.

Неблагоприятными днями недели для похищения невесты считались вторник и суббота, благоприятным – четверг. После похищения невесты парень сначала заезжал к своим ближайшим родственникам, чтобы заявить им о случившемся. При этом невестке вручались деньги или иной подарок, предназначенный для будущей свекрови, поскольку считалось, что входить в чужой дом с пустыми руками нельзя. Когда парень со своей избранницей заходили в дом, то его родители уходили к соседям или родственникам, оставляя молодых наедине. На следующее утро или той же ночью обязательно приглашали муллу, после чего молодые официально считались мужем и женой. Религиозный обряд никях в таком случае проводили позднее.

После совместно проведенной ночи топилась баня. Растопкой обычно занималась старшая сестра жениха, или же жена брата, иногда мать. В тот же день родители парня отправлялись к родителям девушки, взяв конфеты, некоторые – и самогон. Они приходили и сообщали родителям невесты, что дочь находится у них. Если отец с матерью девушки были не против брака, то подарки принимались. Бывали случаи, когда, обнаружив пропажу дочери, родители сами отправлялись на поиски. После обнаружения своей дочери они могли забрать ее. Но возвращать свою дочь из чужого дома, где она провела ночь или даже часть ночи с молодым человеком, как правило, не решались – считалась отныне, что их дочь опозорена и обесчещена.

Подобные браки были нежелательны, но, тем не менее, имели и свои хорошие стороны. Нередко своевольные родители девушки выдавали против желания своей дочери за человека, который не соответствовал ее представлениям, а этот способ имитации быть «украденной» оставался единственным выходом из создавшейся ситуации. В настоящее время это обычай у пензенских татар сохранился, но стал сравнительно редким.

Преобразования, происходившие в жизни народа в послереволюционные годы, материальные трудности, связанные с войнами нач. XX в., оказали влияние и на форму свадебных обрядов. В 1930–1960 гг. наблюдается резкое сокращение традиционных свадебных обрядов, взамен появляются новые. Так, в этот период во всех татарских деревнях распространенной становится форма заключения брака убёгом – ябышып чыгу. В этом случае молодожёны сами договаривались о вступлении в брак. Юноша ставил в известность своих родителей и согласовывал день, когда он приведет невесту в дом. Родители же девушки нередко догадывались о намерении дочери. Юноша уводил к себе свою избранницу под покровом ночи, чаще всего из клуба или с посиделок, пригласив с собой