— Я надеялся, что вы уже остыли, особенно после разговора с лордом Бакенроув, — поморщился Ярис.

— Я холодна, как айсберг, — я уже почти рычала.

Взгляд Яриса стал озабоченным, он опустил ноги на пол и склонился ближе к моему столу:

— Арина, это неразумно. Вы взрослая женщина, а ведете себя, как нервная первокурсница...

— Ярис, прекратите! Вы сами не хотели, чтобы я была среди студентов, сами кричали, что я опасна для окружающих...

— Но я говорил это под действием момента! — возмутился он. — Вы тоже повели себя тогда не слишком разумно, но я надеялся, что мы оставим все это в прошлом...

— После того, как вы грозились совершить самоубийство, если я останусь среди ваших дорогих студентов?! — возмутилась я.

— Я говорил иначе, — он поморщился.

— Вы поклялись кровной клятвой не выдавать моей тайны, но грозились сделать это, раз я такая опасная тварь. Как еще я должна это понимать? Вы готовы были убить себя, лишь бы от меня избавиться. Что ж, я исполнила ваше желание.

— Женская логика... — поморщился он.

—Ну, «у женщин хотя бы женская логика есть, у мужчин вообще никакой»*, — ответила всплывшей в памяти цитатой.

Ярис глянул на меня удивленно, а потом вдруг расхохотался. Я удивленно смотрела на преподавателя, которого впервые видела проявляющим больше эмоций, чем легкая усмешка или досада. В голове мелькнуло понимание, что он не такой уж взрослый, как хочет казаться. Сколько ему? Лет тридцать пять, не больше, только строит из себя вечного зануду.

— Защищать студентов — это мой долг, — наконец, отсмеявшись, серьезно произнес Ярис.

— Можете считать, что справились — избавились от такой страшной и ужасной меня, — фыркнула я.

— Но вы тоже моя студентка, Арина, — он неожиданно положил ладонь на мои нервно сцепленные на столе руки. — Я хочу защитить и вас тоже.

— В прошлый раз вы говорили другое, — к моей досаде в голосе прозвучали жалобные нотки.

— Я должен был остановить вас, пока вы не натворили дел. Я не хотел бы, чтобы вы стали убийцей.

От его ладони вверх по рукам поползло тепло, в горле сжалось, губы задрожали, а на глаза навернулись слезы. Сама не поняла, почему он так на меня подействовал, но этот проникновенный взгляд и тон голоса, покровительственный жест... Прекрасно зная, что ужасно выгляжу, когда плачу, я поспешила закрыть лицо руками:

— Я давно уже убийца...

— Как?! — ахнул Ярис.

— Не специально, — призналась я и рассказала об убийстве капитана Пхимарса, который пытался продать меня в рабство. — Я не хотела, это получилось случайно, его организм просто не выдержал...

— Арина, в этом нет вашей вины, вы же просто защищались, — Ярис обошел стол и аккуратно обнял меня за плечи без всякого подтекста, как старший родственник. Было заметно, что ему ужасно неудобно, но я уже расклеилась и не могла никак взять себя в руки. Даже не думала, как сильно меня мучило случившееся тогда. Кажется, оно как-то наложилось на недавние события и всплыло в памяти.

— Я понимаю. Это была самозащита, конечно. Но... я убила человека, Ярис. Понимаете? В прошлом я бы никогда не сделала такого, никогда. У меня и возможностей-то таких не было, и мыслей таких в голове не возникало. Я была обычным человеком, обычной женщиной с нормальной налаженной жизнью. А сейчас я могу вырвать всю влагу из человеческого тела, буквально взорвать его изнутри малейшим желанием. Это ужасно пугает!

Я обхватила его за талию, ткнулась сопливым носом в неожиданно твердый живот под слоем одежды. Костяная пуговица давила на щеку, а вышивка на камзоле царапала нос, но я все равно его не отпускала, пока он аккуратно похлопывал меня по спине, приговаривая что-то неразборчивое вроде: «ну-ну»...

«Совсем мужик не знает, что делать с плачущими женщинами», — подумалось рациональной частью сознания.

Было так обидно, что у меня тут ничего не получается, что Храм так и не восстановлен, что инициация так и не пройдена, да еще и убийца я... но всего этого я перечислять не стала, сама не знаю, почему. Наверное, потому что никогда не любила показывать незаконченные проекты, чтобы не сглазить.

Через некоторое время я все же взяла себя в руки и выпрямилась. Провела по животу Яриса рукой, высушивая его рубашку и громко шмыгнула носом, сожалея, что сущность русалки не избавила меня от соплей в носу во время плача. Подозреваю, что и глаза у меня покраснели и опухли, превратившись щелочки, а нос наоборот стал похож на розовую картофелину:

— Простите, — пробормотала я.

— Ничего, — он еще разок легонько хлопнул меня по плечу, а потом вернулся на свое место. — Это вы меня простите. После того инцидента с Акридом... я должен был говорить мягче...

— Нет, что вы! Это я во всем виновата! — перебила его я. — Не знаю, смогла бы я услышать другие слова в тот момент...