Шрифт:
Закладка:
— Где я? — спросил я, взяв у него рюмку, которую он мне протягивал.
Он не ответил на вопрос, а опять проговорил только:
— Пейте!..
Больше я ничего не помню. Я вдруг словно погрузился в тёмный мешок, и всё исчезло. Я перестал сознавать и чувствовать…
XIII
Неужели всё это оказалось сном?.. Всё с самого начала, с самого Порт-Саида?
И Красное море, и пароход-керосинщик, и Суэцкий канал, и маяк «Дедалус», и дикие, и нападение их, и всё, что было потом — неужели мне грезилось всё это?
— Да неужели? — повторил я себе, очнувшись и вскочив на ноги.
Вдали виднелись постройки города с высокой башней маяка в стороне моря. Я узнал их очертание. Не было сомнения — это Порт-Саид.
Так я проспал и видел всё во сне!
И хотя мне должно было быть всё равно, видел ли я сон или переживал действительность, потому, во-первых, что это уже прошло, а во-вторых, все мои впечатления были совершенно реальны, я очень обрадовался тому, что это был только сон.
Но сколько же времени проспал я?
Судя по солнцу, было ещё утро.
Значит, я вчера с вечера заснул после своего странного посещения больной.
Да была ли ещё и эта больная, может быть, мне и она приснилась?..
Обрадовавшись, я направился к Порт-Саиду.
Платье на мне было изорвано, на голове вместо шляпы была накручена тряпка.
Тряпка была точь-в-точь такая, какую мне дали, как я помнил, черномазые во сне.
Это меня смутило.
По мере того, как я продвигался, меня начинала смущать тоже боль в ногах.
Человек, проспавший ночь хотя бы даже и под открытым небом, не мог чувствовать такой усталости. От сна ноги не заболят.
Я спешил, однако, к Порт-Саиду, как к обетованному месту, где должен был узнать решение загадки.
Попав, наконец, на улицу, я заглянул в окно первого магазина, где было выставлено зеркало, и ужаснулся своему виду. В истерзанном платье, с тряпкой на голове, я был похож на оборванца в полном смысле этого слова.
Я вошёл в магазин.
Меня подозрительно оглядели и спросили, что мне нужно.
Сделано это было так, что я невольно потупился и мне стало стыдно…
— Которое сегодня число? — спросил я по-французски.
Меня не поняли.
Я повторил свой вопрос по-английски…
Приказчики усмехнулись и объяснили мне, что они говорят и по-французски, и по-английски (и прескверно говорили, надо отдать им справедливость), но что они не могут взять в толк, почему для меня тайна, какое число сегодня…
— А между тем это так легко, — сострил один из них, — сегодня несомненно число, следующее за вчерашним.
Я совершенно не привык к такому обращению со мной приказчиков, но вместо того, чтобы рассердиться, я как-то глупо ухмыльнулся и не без труда пробормотал:
— Да, но я не знаю, какое было вчера число.
Это вызвало взрыв хохота.
— Тогда вспомните, что было третьего дня! — посоветовал мне другой приказчик, вероятно, такой же весёлый, как и первый.
— Третьего дня он, верно, пьян был! — решил третий.
И взрыв хохота повторился.
— Я вас спрашиваю, — произнёс я серьёзно и внушительно, — которое число сегодня, можете вы мне сказать это?
— Если ты будешь брать такой тон с нами, — возразил мне первый приказчик, очевидно, старший между остальными, — то тебя отсюда выведут!..
В это время вошёл в магазин покупатель в чистом, не таком, как было на мне, платье.
— Ну, ступай, — махнули мне.
— Да позвольте… — начал было я.
— Ступай, ступай…
Я пожал плечами и, стараясь сохранить достоинство, вышел.
— Много тут таких шляется! — пустили мне вслед.
Я направился в соседний магазин и там повёл себя умнее.
Я начал с того, что объяснил, что я здесь иностранец, русский, что со мною случилось несчастье — меня обобрали, и просил указать, где живёт русский консул.
В объяснении своём я старался держаться общих выражений, не вдаваясь ни в какие подробности.
Наученный уже опытом, я боялся спросить, какое число сегодня, чтобы не подвергнуться снова насмешкам. Я поискал только глазами, нет ли стенного календаря где-нибудь, и нашёл его над конторкой. Это был обыкновенный отрывной календарь, но, взглянув на него, я разинул рот от удивления: на листке календаря стояла большая цифра восемь.
Пришли мы в Порт-Саид второго числа. Это помнил я отлично, потому что записал наше прибытие в записную книжку, оставшуюся с прочими вещами на пароходе.
— Неужели сегодня восьмое число? — спросил я.
Мне ответили, что «да, сегодня восьмое июля». Это значило, что или всё пережитое мною случилось на самом деле, или я проспал шесть дней.
XIV
Но шести дней проспать я не мог. Конечно, это было немыслимо.
По дороге к консулу я подсчитал дни — всё вышло, как по писанному: второго мы пришли в Порт-Саид, в тот же день ночью, в два часа, я ушёл на керосинщике. По каналу мы шли двадцать часов; третьего, в девять часов вечера, были в Суэце — вышли через два часа. На другой день, четвёртого, прошли «Дедалус»; пятого с утра дул хамсин, а ночью мы сели на риф; шестого отправили лодку с помощником, а вечером увидели баржи. На другой день было нападение черномазых… Это было вчера, седьмого. Целый день я шёл…
А сегодня очутился снова в Порт-Саиде. Сегодня же восьмое число. Всё было совершенно верно. Непонятно было одно только, как я попал обратно сюда, в Порт-Саид?
Консул принял меня недоверчиво и подозрительно оглядел с ног до головы.
Он не посадил меня, хотя и сам не сел, и заговорил со мной стоя.
— Вы русский?
— Да.
— Ваша фамилия?
Я назвал себя.
Консул поднял брови, как бы удивившись.
— Вы Николай Александрович Гринёв, дворянин? — переспросил он, сделав большие глаза.
— Да, я русский дворянин Николай Александрович Гринёв, — повторил я, потому что это было моё имя, отчество и фамилия… [20]
Консул несколько странно улыбнулся.
— Вы шли на пароходе «Добровольного Флота»? — проговорил он.
— И второго числа прибыл в Порт-Саид.
— Совершенно верно, — подтвердил консул.
— Значит, вы слышали обо мне?
— Об вас — не знаю. Капитан парохода заявил мне, что один из пассажиров, Николай Александрович Гринёв, не вернулся на пароход, и отдал мне его вещи и деньги, рассчитывая, что первым делом оставшийся пассажир отнесётся ко мне…
— Слава Богу! — невольно воскликнул я, обрадовавшись, что мои вещи и деньги были у консула. — Удивляюсь, как раньше не пришло мне в голову обратиться к
