Чехословакию были восприняты как первые признаки растущего понимания германских интересов. Поэтому, когда в речи по радио 8 мая Черчилль назвал Дёница «назначенным главой германского государства», а в своей первой беседе Рукс не стал категорически отвергать иллюзий гроссадмирала о необходимости централизованного управления, Дёниц, должно быть, почувствовал, что перспективы на развал альянса не столь уж иллюзорны. Многочисленные сообщения о растущих разногласиях между главными союзниками укрепляли эту тенденцию к оптимизму. Кроме этого, немецкая разведывательная служба докладывала, что значительные слои населения, а также войска рассчитывают на поддержку западных союзников в плане возобновления войны против большевизма в обозримом будущем.

Для Дёница единственно возможными союзниками были британцы и американцы. Стали, однако, множиться признаки растущих провосточных настроений среди молодых офицеров, в частности в рядах кригсмарине; поскольку боевые действия велись главным образом против Англии, она и считалась основным противником, к тому же немецкие военные моряки не испытали на себе суровых условий войны с Россией; подобная тенденция была заметна также как в рядах рабочего класса, так и среди интеллигенции. Все это заставляло Дёница думать о том, что необходима активная внешняя политика, как это рекомендовал Шверин фон Крозиг.

Обширная информация об этом периоде доказывает, что страхи Дёница перед «большевизацией» Германии были основаны не только на инстинктивной реакции, но и на фактических данных. Несомненно, ценность этих сообщений была завышена, и они воспринимались как желательное подтверждение его собственных опасений.

Во всех канцеляриях Фленсбурга, как военных, так и гражданских, циркулировала листовка с коммунистической пропагандой из сборного лагеря в Гамбурге; она привлекала большое внимание и порождала оживленные споры. Ее призыв был ясен. Во-первых, поставить солдат лицом к лицу с безнадежностью их положения — военная неразбериха, потеря всего имущества, неопределенность будущего. Война проиграна, говорилось в ней, не только солдатами или на внутреннем фронте, но «просто и исключительно по вине руководства». Потерпела неудачу не только Европа, но и Запад в целом. Буржуазные понятия и идеалы утратили все их значение.

Величайшей ошибкой национал-социализма, говорилось в листовке, был его компромисс с капитализмом, империализмом и буржуазией, что привело к «фиктивному социализму». Выгоды и привилегии для рабочих существовали только в военной промышленности. «Если бы Германию возглавляло истинно народное правительство, рабочее правительство марксистского типа, страна никогда не начала бы войну с Советской Россией; вместо этого Германия вступила бы в исключительно выгодное экономическое и политическое партнерство, для которого существовали все необходимые естественные условия, к тому же привлекательные».

В листовке подчеркивалось, что в побежденной Германии ни одна из существующих групп людей не может предъявить законные претензии на руководство страной. Буржуазия описывалась как «износившаяся и устаревшая»; офицерский корпус — «тупой, духовно закоснелый и непродуктивный»; из-за своего прошлого оба этих слоя общества лишены какого-либо права голоса в делах страны. В общем, это была слегка завуалированная атака на новое правительство.

Солдат старались убедить в том, что не следует цепляться за несуществующие идеалы среднего класса, а лучше обратиться к будущему. «Не давайте запугать себя словами „коммунизм“ и „большевизм“; в тысячах газетных статей, передач по радио и речей нацисты умышленно превращали эти понятия в жупел, искажая их истинное значение и содержание этого процесса. Только одна идея может правильно вести нас в настоящее и в будущее, может указать нам путь в будущее — коммунизм. В результате нацистского террора у нас нет оппозиции; немецкий народ в своей многомиллионной массе лишен лидеров и подобен разбредшемуся стаду овец. Может быть лишь один путь — строгая приверженность большевистской системе правления. Готовьтесь! Скоро прозвучит призыв к вам!»

Единственный случай показывает, что такой зажигательный материал в совокупности с советскими радиопередачами порождал не только академические дискуссии, но и серьезные споры. Однажды вечером капитан (ВМС) Ассман прибыл со срочной просьбой от заместителя начальника штаба оперативного руководства ОКВ, генерал-майора Детлефсена, приехать на плавбазу торпедных катеров, стоявшую на рейде на якоре; здесь собралось большое число молодых командиров торпедных катеров, возвращающихся из Курляндии. Они вели дискуссию, стоит ли вновь выйти в море и отдать себя в распоряжение Советов в Свинемюнде. Они настолько разочаровались в Западе, что Детлефсену, Ассману и адмиралу Рогге, который также прибыл сюда, пришлось приложить все силы, чтобы разубедить их.

Об этом и подобных инцидентах Дёницу доложил офицер разведывательной службы 16 мая. Наиболее часто использовался следующий аргумент: «Из-за унизительного обращения с нами со стороны западных держав мы должны организованной группой пробиваться на Восток». Выступление Сталина против какого бы то ни было расчленения Германии стало могучим фактором в этой усиливающейся провосточной тенденции. На молодое поколение произвел впечатление явно больший потенциал власти, а также возможности найти более привлекательные карьерные перспективы. В анализе политической ситуации, подготовленном в тот же день, доктор Штеллрехт, работавший в гражданском личном кабинете Дёница, приходит к весьма пессимистическому заключению. Он также придерживается мнения о невозможности возврата к буржуазному образу жизни. «Кроме того, наша молодежь всегда отличалась высокоразвитым национальным сознанием, и в последнее время мы сумели пробудить такие же чувства и в рабочих. Мыслящая национальными категориями молодежь и та часть рабочего класса, которая тоже обладает национальным сознанием, сочтут расчленение рейха нетерпимым; поэтому, чем хуже к ним будут относиться западные державы, тем сильнее будет позыв обратиться к Востоку и тем сильнее его будут придерживаться. Это может совсем легко произойти с рабочим классом, а среди молодой интеллигенции такое может случиться куда вероятнее, чем после Первой мировой войны. Даже тогда ситуация в германских средних школах была достаточно серьезной. Сегодня многие молодые офицеры убеждают себя, что Советская Россия способна предложить им хлеб насущный и будущее в качестве офицеров. В то же время, даже если только в порядке самооправдания, есть доводы для совершения некоторых действий в этом направлении, потому что это дает какую-то надежду на сохранение единства рейха и германского народа. Своим заявлением, что единство германской нации необходимо сохранить, Сталин затронул одну из своих самых опасных тем». Штеллрехт пришел к аналогичным выводам и в отношении позиции немецкого крестьянства.

Такие анализы и доклады требовали от Дёница какой-то реакции. Опасность коммунизма, о которой трубили на всех углах, теперь, похоже, превратилась в осязаемую угрозу. Военный флот все еще с досадой вспоминал мятеж 1918 г. Сейчас он грозил повториться в значительно более крупном масштабе и закончиться революцией, хуже той, что была в 1918–1919 гг. Точно так же беспокоили сообщения, поступавшие из сухопутных войск. После инспекционной поездки в районы городов Ольденбург-ин-Холыитайн и Нойштадтин-Холыитайн полковник Майер-Детринг сообщил о признаках ослабления дисциплины в результате советской радиопропаганды. В докладе о посещении группы армий