Князь Курбский, участник осады 1552 года, описывает Казань с северной стороны следующим образом: «От Казани-реки гора так высока, иже оком воззрити прикро [трудно]; на ней же град стоит и палаты царские и мечети зело высокие, мурованные, идеже их умершие царие клались; числом памятамися [припоминаем], пять их»[485]. Таким образом, издали в городе выделялись своей высотой 5 каменных мечетей с их минаретами. Неизвестно, все ли они находились на Кремлевском бугре, но это является вероятным. Во всяком случае, здесь находились несколько мечетей: Курбский говорит, что ханский дворец был расположен «между палат и мечетей каменных»[486] и далее упоминает о мечетях «яже близу царева двора стоят»[487]. Мы уже отметили две мечети, одну у ханского дворца и другую — мечеть Нур-Али. Главная же мечеть, названная в «Царственной книге» мечетью Кул-Шерифа[488], находилась на противоположном южном конце Кремлевского бугра, около оврага Таджик — на том месте, где русскими был основан Спасский монастырь.

Марджани сообщает предание, сохранившееся у казанских татар об этой мечети: она обладала восемью высокими минаретами[489]. При ней находилось учебное заведение, где мусульмане получали высшее богословское образование. При завоевании города русскими «приближа христиане к мечите, к Кулшерифу, к Тезицкому врагу, и тут с Кулшерифом Молною многие неверные совокупившеся, и зле бьющесь»[490]. Более подробное сообщение князя Курбского подтверждает, что последнее отчаянное сопротивление русским было оказано учениками духовного заведения и мусульманскими муллами во главе с Кул-Шерифом: «Изыдоша во сретение наших обазы их, септы, моллы, пред великим бискупом их, а по их — с великим анарый [амары] або амиром, именем Кулшериф-моллою, и сразившась с нашими так крепце, аж до единого избиша их»[491].

Таким образом, на Кремлевском бугре была расположена главная часть города — здесь сосредотачивалось местопребывание высшего гражданского и духовного управления (ханский дворец и мечеть Кул-Шерифа), жилища знатнейших особ (дворец князей Ширин), главное учебное заведение и т. д. На Кремлевском бугре было несколько улиц и переулков; в 1566 году здесь было две продольные улицы и несколько переулков — к Тюменским воротам (между современной церковью Киприана и Юстины и старой оградою Спасского монастыря), к Сбойливым воротам (современный Консисторский переулок) и т. д. Склон Кремлевского бугра, обращенный к Воскресенской улице, в настоящее время замощен, но пробивающаяся между камнями трава может дать представление о том, какой вид имел этот пункт в прошлых веках.

Воскресенский бугор

Через овраг Таджик перекинут был мост, соединявший Кремлевский бугор с Воскресенским — возвышенный северный берег оврага с более отлогою южною его стороною. Название оврага Таджик (Тезицкий), то есть купеческий, показывает, что поблизости находилась торговая часть Казани — базар. Действительно, Писцовая книга обозначает «торг» непосредственно рядом с Тезицким оврагом, на месте современного Гостиного двора. Очевидно, после падения Казанского ханства базар остался в ней на прежнем месте, и русские нашли излишним переносить в другой район торговую часть города, специально приспособленную и оборудованную. Базар является центром каждого восточного города. Особенность татарского базара по сравнению с русским рынком составляют длинные и низкие крытые галереи, которые тянутся вдоль улиц базара с обеих сторон, около магазинов. В этих низеньких галереях, где летом бывает прохладно, а зимою и осенью — сухо, постоянно толпится народ, разложены целые горы товаров, выставленных напоказ из тесных, маленьких и полутемных магазинов, не имеющих окон и освещаемых лишь при помощи входных дверей. Такое устройство до сих пор сохраняет татарский базар в Казани, в районе Сенной улицы и площади. Поблизости от базара были расположены главные торговые и финансовые учреждения, и Писцовая книга отмечает здесь в русской Казани таможенную избу и важню — помещение для весов[492]. Можно думать, что и в татарскую эпоху эти учреждения были в том же самом районе, недалеко от базара.

Любовь и значительную способность к торговле казанцы унаследовали от болгар, и татарский базар в Казани до настоящего времени имеет тот же оживленный характер, какой он, вероятно, имел в эпоху Казанского ханства. Н. П. Загоскин в конце XIX века дал следующую характеристику татарского базара в Казани: «На татарском рынке (близ Сенной площади) всегда встретите вы группы татар или ведущих торговые сделки и разговоры, или праздно разгуливающих и сообщающих друг другу вести и новости. Каждый татарин на базаре и ярмарке всегда бывает оживлен, так как торговля — самое любезное его сердцу дело. Но не на одном только базаре можно видеть татар; они встречаются везде по городу: то продают лимоны, яблоки и пр., то покупают старье, то стремятся на аукцион, в ссудную кассу или на распродажу имущества. Вообще, разносная и мелочная торговля находится, преимущественно, в руках татар… Кроме татар-мелочников, старьевщиков и мелких лавочников, на татарском базаре и других бойких торговых пунктах можно встретить местных татар-капиталистов, заводчиков, коммерсантов и крупных торгашей. Их легко узнать потому, что они любят разъезжать на кровных, раскормленных жеребцах, в дорогих мерлушковых шапках, прикрывающих вышитые золотом тюбетейки. Среди богатых татар главный интерес составляет также торговля, но бывают суждения и разговоры о городских и других делах» — автор разумеет политическую и общественную жизнь[493].

В городе было много мечетей, так как татары отличаются большой религиозностью и имеют в каждом селении мечеть, а в мало-мальски обширном — по две и больше мечети[494]. В настоящее время в Казани имеется 15 мечетей на 30 тысяч татар: девять в Старо-Татарской слободе, четыре — в Ново-Татарской и два в Адмиралтейской. Князь Курбский отмечает в Казани пять только каменных, «зело высоких» мечетей, число же деревянных было, несомненно, очень значительным. Следует предполагать мечеть в районе базара, так как в юго-восточной части Гостиного двора, обращенной к Черному озеру, при рытье фундамента в 1793 году был найден остаток кладбища — надгробный камень, помещающийся ныне в мечети Марджани на Захарьевской улице. Надпись на этом камне, в переводе профессора Н. Ф. Катанова, означает: «Сказал Бог преблагословенный и всевышний: Все, что ни есть в нем [то есть в мире] — тленно, а вечно одно лицо Господа твоего, исполненное величия и славы. В году девятьсот тридцать шестом Шах-Мухаммеда-бика сын Мухаммед-Алибик в [месяце] Зу’лькаде от руки неверного мучеником [стал]». Справа имеется надпись: «Сказал пророк — да будет над ним мир: Сия жизнь — один час, а потому употребляй ее на добрые дела». Слева: «Сказал пророк — да будет над ним мир»… На обратной стороне камня имеется надпись: «Памятник