Шрифт:
Закладка:
– Который час? Гука, принеси часы.
Гука передала мне часы. Я посмотрела – десять минут восьмого.
– Как далеко продвинулись марокканцы? Есть ли новости? – спросила я.
– Не знаю. Говорят, пограничные войска уже убрали противопехотные мины, чтобы дать им пройти. Часть солдат не захотела отступать, присоединилась к партизанам и ушла с ними в пустыню, – сказала Гука.
– Откуда ты знаешь?
– Хамди сказал.
– Гука, подумай, как спасти Саиду?
– Не знаю.
– Я пойду туда вечером. Ты пойдешь? Я выступлю свидетелем, объясню, что в тот вечер она была у меня дома…
– Что ты, Сань-мао! Ты что! Не вздумай! Если ты об этом расскажешь, то и тебе не поздоровится, – чуть не плача, уговаривала меня взволнованная Гука.
Я закрыла глаза и, превозмогая усталость, стала дожидаться половины девятого. Я во что бы то ни стало должна увидеть Саиду. Раз будет суд, наверняка можно будет и выступить. Но если это превратится в жестокую расправу, о каких слушаниях может идти речь? Саиду приговорят к смерти. Женщину, которую не смог заполучить Хаджиб, просто-напросто убьют. Только в смутные времена возможно подобное беззаконие.
Около восьми я услышала, как снаружи собирается толпа. Вид у людей был мрачный, лица бесстрастные. Кто-то шел пешком, кто-то ехал на машине; все направлялись в сторону скотобойни, расположенной у песчаной долины вдали от поселка.
Я села в машину и медленно поехала в рядах сахрави. Когда дорога кончилась и начались пески, я оставила машину и пошла вслед за толпой.
Обычно я старательно избегала этого места и не приближалась к скотобойне, откуда круглый год доносился горестный плач ожидающих заклания верблюдов, где неглубокий песок усеян кусками гниющего мяса и костей. Ветер в здешних местах был особенно лютым. Здесь и в дневное время было тоскливо, а сейчас на горизонте брезжила последняя тусклая полоска света, словно прощальный аккорд заходящего солнца.
Скотобойня находилась в длинном прямоугольном цементном строении. В сумрачном свете оно походило на большой гроб, перенесенный сюда прямо с небес некой гигантской рукой, и его косая зловещая тень на песке внушала непреодолимый ужас.
Людей, собравшихся на представление, было уже очень много. Никакого страха или паники я не заметила, люди теснились и толкались, как стадо баранов. Столько народа, и ни единого звука…
Еще не было половины девятого, когда к толпе стремительно и резко подъехал среднего размера джип. Люди стали поспешно расступаться, давая ему дорогу. На высоком переднем сиденье рядом с водителем сидела Саида, бездвижная и мертвенно бледная.
Расталкивая людей, я ринулась к ней с протянутыми руками, крича: «Саида!», но приблизиться так и не смогла. Меня бросало из стороны в сторону, мне отдавили все ноги. Толпа, словно волна, несла меня то вперед, то назад…
Вокруг все смешалось, я не могла разглядеть ни одного знакомого лица. Подпрыгнув, я увидела, как Хаджиб вытаскивает Саиду за волосы из машины. В толпе началась давка, все ринулись вперед.
Саида закрыла глаза и не шевелилась. Думаю, гибель Бассири разбила ей сердце, и теперь она сама искала смерти.
Монахини увезли их сына, он был в безопасности. Мало что удерживало ее в этом мире.
Разве это был суд? Где выступающие с речами? Где вопросы о Бассири? Где правосудие? Как только Саиду выволокли из машины, на нее тут же набросились несколько человек и стали срывать с нее одежду. Обнаженная грудь несчастной Саиды предстала на всеобщее обозрение.
Саида запрокинула голову, закрыла глаза, сжала зубы и оставалась недвижима. Хаджиб выкрикивал что-то на хассанийском наречии, взвинчивая толпу. Не понимая ни слова, я ухватилась за мужчину, стоявшего рядом, и стала умолять его объяснить, что происходит, но он помотал головой, не желая переводить. Тогда я протиснулась к какой-то девушке в толпе и стала расспрашивать ее.
– Ее изнасилуют, а потом убьют, – прошептала она. – Хаджиб спрашивает, кто будет первым. Она католичка, так что это не преступление.
– Господи! Пропустите меня, дайте пройти! – закричала я, расталкивая стоящих впереди людей. Казалось, прошла целая вечность, но за все это время я смогла сделать лишь несколько шагов. Никогда мне не протиснуться сквозь эту толпу!
Я снова подпрыгнула, чтобы посмотреть на Саиду. Хаджиб и еще семь-восемь мужчин срывали с нее юбку. Саида пыталась бежать, ее схватили и с силой поволокли обратно. Юбка упала с нее, и теперь она, почти совсем голая, каталась по песку. Несколько мужчин прыгнули на нее, схватили за руки и за ноги, разведя их и прижав к земле. Раздался истошный, звериный вопль Саиды: «А-а-а, нет! Нет… А-а-а-а-а…»
Я хотела закричать, но не могла. Хотела зарыдать, но словно онемела. Смотреть на это было нестерпимо, но и не смотреть – невозможно, взгляд устремлялся на Саиду, которая не могла пошевельнуться… Не надо… не надо… А-а-а! – услышала я свой собственный хриплый, почти безгласный крик.
В этот момент я почувствовала, как позади меня кто-то, словно леопард, прорывается сквозь толпу. Он молниеносно вылетел вперед, оттолкнул державших Саиду мужчин, схватил ее за волосы и стал отступать к возвышенности, на которой стояла скотобойня. Это был Луат. В руке он держал пистолет. С пеной у рта он, как безумный, направил пистолет на готовых броситься на него бандитов. В руках у них сверкнули лезвия ножей. В толпе послышались крики, люди ринулись прочь. Я отчаянно пробиралась вперед, но меня то и дело уносило обратно. Широко открытыми глазами смотрела я на Луата; его окружили со всех сторон. Одной рукой он тащил за собой Саиду, в другой руке был пистолет, которым он поводил, направляя его на преследователей; в настороженном, как у леопарда, взгляде горела ненависть. Кто-то подкрался и бросился на него сзади. Луат выстрелил. Улучив момент, остальные тоже накинулись на него.
– Убей меня! Убей меня, Луат! – неистово кричала Саида.
Меня обуял ужас, я стала захлебываться рыданиями, и тут прогремели выстрелы. Крича и толкаясь, люди бросились врассыпную. Я упала, меня стали топтать ногами. Через несколько мгновений вдруг все стихло, поредевшая толпа расступилась. Перевернувшись, я села на землю и увидела, как молодчики Хаджиба сажают кого-то в машину. На земле лежали два трупа. Луат был мертв, глаза его были открыты. Рядом лицом вниз лежала Саида. Луат лежал в такой позе, словно он полз в сторону Саиды, пытаясь прикрыть ее своим телом.
Вдалеке от них, в песках,
