— Поплачь, если тебе станет легче, — вдруг прошептал он мне, — не держи его в себе…

Я хотела повернуть голову, чтобы удивленно посмотреть на Северина, который с легкостью догадался о моих страхах и чувствах, но он слишком крепко прижимал меня к себе, да и лень было выяснять отношения сейчас. Знаю, что он не оставит без внимания этот инцидент, но…

Я покачала головой и прикрыла глаза. Не хочу думать сейчас. Не хочу вспоминать и снова проходить это унижение. Хочу просто забыть.

***

Держа в руках мирно посапывающую девушку, Северин придумывал десятки различных способов, чтобы уничтожить эту мразь, которая по ошибке попалась на пути Саши. Не пришлось даже прилагать усилий, чтобы понять, кто сделал с ней такое. Вспомнив слова того лощеного мажора, которые он не стеснялся произносить вслух, пугая девушку, Север вдруг пожалел, что не догадался первым утопить его в реке. Даже разбитые лицо и нос теперь не приносили ему морального удовлетворения, а последовавшие за этим проблемы с полицией, лишь утвердили его в правильности своих действий — таких врагов не следует оставлять за спиной.

Север снова посмотрел на бледное личико Саши, которую продолжал осторожно держать в своих объятиях, будто драгоценную статуэтку, и слабо улыбнулся. Даже во сне она цеплялась за его руки, как за спасательный круг. Он осторожно повернулся, стараясь не разбудить девушку, и лег рядом с ней на узком диване. Нос привычно уткнулся в ароматно пахнущие горным медом волосы Саши, а губы невесомо коснулись виска, где еще влажнели светлые завитки. Кстати, надо будет отвести ее в салон, чтобы ей вернули природный цвет волос, — подумал он, проводя рукой по скулам и губам девушки. — И кто только надоумил ее покраситься в такой цвет?

Мысли снова свернули к тому вечеру, когда они вместе угодили в ледяную воду. Неужели, ее жених не оставил попыток вернуть Сашу, и это заставило девушку скрываться от него? Не потому ли она оказалась в том кафе, да еще и работала посудомойкой? Надо спросить Анатолия… хотя, брат нескоро смирится с тем, что Север в кои-то веки решил поступить по-своему. Нет, семья не давила и не решала за него, но у Толика была одна черта, которая порой выводила его из себя — он всегда следил за младшими, и не важно, что братьям за третий десяток перевалило.

Саша беспокойно завозилась во сне, и Север невольно улыбнулся. Похоже, именно ему сегодня терпеть неудобную позу и пинки от соседки по дивану, а завтра он, возможно, встанет не в самом лучшем расположении духа, но ему впервые стало все равно. Он давно, еще со времен спорта и командных сборов, привык засыпать в любом положении, даже режим не подвергся изменениям после болезни, поэтому ему хватало нескольких часов, чтобы организм отдохнул.

Потом несколько месяцев, проведенных на больничной койке, когда вместо сна он постоянно думал о том, почему все произошло именно с ним. Почему он не послушал командного врача и не перенес бои? Решил, что обычная простуда не препятствие на пути к цели. Но все оказалось намного сложнее, и перенесенный на ногах грипп дал осложнение на сердце. Не сразу, но постепенно подтачивал его силы. Сначала ему стало тяжелее выносить привычные тренировки, затем сбоил ритм, и врач уже настаивал на комплексном обследовании. И Север снова отмахнулся, как делал до этого — подумаешь, одышка до темноты в глазах, впереди важный бой за очередное звание чемпиона. Очередной маячивший в мечтах кубок, а еще… мечта Марины — новая машина, которую она уже присмотрела в салоне. Что еще? Квартира в престижном районе, и не где-нибудь, а в Москве. Ну, или Питере, но там дожди и…

Что «и», Север уже и не помнил, но был рад, что после расставания с Мариной, он выбрал именно этот город, чтобы остаться в нем навсегда. Мужчина горько усмехнулся, никто не говорил этого, но он-то знал, что ехал сюда умирать, несмотря на все заверения брата, что у него есть шанс жить «долго и счастливо». Он осторожно подтянул к себе девушку, которая снова завозилась во сне, и усмехнулся, практически погружаясь в сон. Если бы он знал, что встретит в этом городе ту, что за несколько быстрых встреч украдет не только его больное сердце, но и ночной покой, он приехал бы сюда раньше.

Этой ночью сны ему снились особенно яркие и… жаркие, поэтому сбегая из их общей постели утром, Север торопился в душ, не желая смущать девушку совместной ночевкой и реакцией собственного тела на нее. К тому же он не хотел, чтобы в глазах Саши снова плескался ужас, который видел вчера, и поклялся себе, что заставит этого Бахтияра пожалеть обо всем, что он сделал с ней.

Север направился в соседнюю спальню, где когда-то сам отвел уголок, чтобы заниматься зарядкой. Была у него идея превратить в мини-спортзал детскую, но в какой-то момент он отказался от этого, хотя и сам не знал, почему. И видя вчера искреннее восхищение в грозовых глазах Саши, он подумал, что…. Нет, вернее, вдруг увидел ее с их малышом на руках, и целующую спящего ребенка. Картинка была настолько яркой, что Север на секунду застыл в восхищении — так она прекрасна.

Север снова тряхнул головой, прогоняя воспоминание, и занялся привычной зарядкой. Раньше тренировки и пробежка с утра были его любимым занятием, но теперь, после болезни, ему приходилось все чаще ограничиваться обычными упражнениями, которые они с Владом разработали, чтобы тело Севера не теряло форму и тонус. Он понимал, что ему никогда не вернуться в спорт, что уж говорить о ринге, но и заплывать жиром, забросив тренировки, не хотел. Особенно теперь, когда… в памяти снова всплыло сероглазое видение, доверчиво жмущееся к нему, и мужчина едва ли не бегом направился в душ. В кабинку он входил под мелодичную трель телефона.

— Остыл? — вместо приветствия раздался в трубке недовольный голос Анатолия. Конечно, остыл, и брат прекрасно это знает, что Север не тратит время на пустые разногласия в семье. Потому и звонит утром.

— И тебе не кашлять, — в том же тоне «поздоровался» Северин, — если ты с извинениями…

— Да нужны мне твои извинения, как зайцу… ладно, извини, был неправ. Ты услышал, что хотел? — вспылил, но затем быстро сдулся Анатолий, услышав в трубке зловещую тишину. — Не хотел обижать твою девчонку — уж больно ты носишься с ней — но я забочусь в