рот открывается на короткую секунду, прежде чем он снова его закрывает, опускаясь, чтобы сесть на один из диванов у края бассейна. Он кажется на мгновение безмолвным, и я скольжу в воду, позволяя воде покрыть меня до середины груди, пытаясь отогнать любую неловкость.

Но это не неловко. На самом деле нет. Это не то чувство, которое потрескивает в воздухе между нами, когда Иван отворачивается, по-видимому, пытаясь вернуть себе самообладание.

Я отплываю от края бассейна, позволяя прохладной воде омывать меня, пытаясь замедлить свое бешено колотящееся сердце. Напряжение между Иваном и мной ощутимо, и я чувствую его взгляд на себе, даже когда не смотрю на него. Я делаю глубокий вдох, вдыхая запах хлорки и тропических цветов из близлежащих горшечных растений.

— Вода отличная, — кричу я ему с того места, где стою, теперь на более комфортном расстоянии между нами. — Ты собираешься войти?

Иван колеблется мгновение, затем, кажется, понимает, что именно для этого мы и здесь.

— Полагаю, мне следует это сделать. — Говорит он, и в его голосе слышится хрипотца, когда он встает и тянется к краю рубашки. Я инстинктивно отвожу взгляд, но не могу вечно оторвать от него глаз, и мельком вижу его мускулистую грудь и пресс, черные чернила, кружащиеся по его коже, когда он скользит в воду. Синяки на его торсе начали немного бледнеть, желтовато-зеленые в золотистом свете люстр.

— Не покажется ли кому-нибудь странным, если они увидят синяки? — Спрашиваю я, оглядываясь, чтобы увидеть, смотрит ли кто-нибудь на нас. В зону бассейна начинают просачиваться другие гости, и я чувствую вспышку напряжения. Мы так долго пытались оставаться вне поля зрения, что кажется странным, что это ограничение теперь ослабили. Но я не вижу никого, кто бы выглядел подозрительно, или кого-то из мужчин, которых мы пытаемся активно избегать.

— Нет. — Иван откидывается на край бассейна, и мне снова приходится попытаться оторвать взгляд от его груди. — Они просто подумают, что я боец ММА или что-то в этом роде. Здесь проводится много боев.

— О. Это имеет смысл. — Я провожу пальцами по воде, задерживаясь на мгновение, прежде чем вытащить себя из бассейна, стараясь не думать о том, как отчетливо я чувствую на себе взгляд Ивана, когда иду туда, где ждут наши напитки.

К черту все, думаю я, делая большой глоток фруктового коктейля с водкой. Если мы собираемся остаться здесь на несколько дней, я хочу насладиться этим, если смогу. И я не могу делать это постоянно, беспокоясь, не разжигаю ли я угли влечения, которое мы с Иваном испытываем друг к другу.

Я делаю еще один глоток напитка и растягиваюсь на бархатном диване. Ткань приятно трётся о мои ноги, и я закрываю глаза, выдыхая долгий, медленный вздох. Я чувствую, как часть напряжения уходит из моих плеч, и я думаю, что могу задремать, потому что следующее, что я помню, я чувствую влажную ладонь на своём плече.

Я возвращаюсь в сознание, на грани того, чтобы отползти назад, когда открываю глаза, и вижу, что Иван сидит на краю дивана рядом со мной. Мне требуется мгновение, чтобы увидеть беспокойство в его глазах, и я замираю, настороженно наблюдая за ним.

— Что происходит?

— Кто-то следит за тем местом где ты сидишь, он даже порывался приблизится. — Голос Ивана тихий, едва слышный. — Я наблюдал за ним. Мне нужно, чтобы ты встала, и мы вместе поднимемся в номер отеля. Медленно, как будто ничего не случилось. — Его голос становится напряженным, и я вижу, как он смотрит в сторону, предположительно туда, где находится мужчина, который пытался приблизиться.

Медленно звучит как невозможное в этой ситуации. Но в последнее время я научилась делать много вещей, которые казались невозможными.

Я стараюсь выглядеть нормально, когда сажусь. Мое сердце колотится, но я заставляю себя двигаться небрежно, все время задаваясь вопросом, не делает ли это каким-то образом еще более очевидным, что я пытаюсь заставить себя вести себя естественно. Я надеваю обратно свое парео дрожащими руками, встаю, когда Иван стоит рядом со мной.

Мы начинаем идти к выходу, и я чувствую тепло руки Ивана на своей спине, его пальцы напрягаются на моем позвоночнике. Я сопротивляюсь желанию обернуться, чтобы посмотреть, не следует ли кто-то за нами.

Когда мы доходим до коридора к лестнице, я слышу шаги позади нас, теперь более быстрые. Рука Ивана плотно прижимается к моей спине, как будто подталкивая меня вперед, и мы оба идем быстрее. Лифты справа от нас, и я слышу приближающиеся шаги.

— Лифты, — резко говорит Иван. — Бежим!

Мы бежим к лифтам. Иван достает свою ключ-карту и показывает ее машине, двери милостиво открываются немедленно. Когда я вбегаю внутрь, я вижу мужчину позади нас, отражающегося в зеркале — крупного, мускулистого мужчину с черными волосами и крепко сжатыми губами. Он не выглядит злым или мстительным, просто — сосредоточенным. Как будто его наняли для этого.

Иван уже разговаривает по своему одноразовому телефону.

— Да, — говорит он, когда машина взлетает, его голос напряженный и резкий. — Один человек. Понятия не имею. Хорошо. Так и сделаем. Время встречи то же. Да. Больше денег, я понимаю. Это не проблема.

Он засовывает телефон обратно в карман, и я смущенно смотрю на него.

— Больше денег?

Иван пожимает плечами, как будто это наименьшая из его забот. Может, так и есть.

— Если на нас активно направлено тепло, это представляет большую опасность для моего контакта. Поэтому цена растет.

— И тебя это просто… устраивает?

Иван снова пожимает плечами.

— Так устроен этот мир. По крайней мере, мой. Я об этом не беспокоюсь. — Лифт доезжает до нашего этажа, и он выходит первым, держа в одной руке ключ-карту, а другую кладя около кармана плавок, где, я уверена, лежит нож. Наверное, тот самый складной нож, который он мне дал, когда я пошла в продуктовый магазин одна. — Пошли.

Мы спешим по коридору в нашу комнату. Как только мы оказываемся внутри, Иван идет прямо к комоду и вытаскивает одежду, бросая ее на кровать.

— Что ты делаешь? — Я хмурюсь, сбитая с толку, и он оглядывается на меня.

— Нам нужно идти. Я получил инструкции от своего связного о том, что нам следует делать. Переоденься во что-нибудь и собери остальные вещи. Пять минут, Шарлотта. Нам нужно выбираться отсюда.

Его голос приобрел тон, который я слышу, когда он сосредоточен. Он начинает снимать с себя одежду, не говоря больше ни слова, и на этот раз в этот момент нет никакого напряжения. Просто абсолютная необходимость убраться