– Умоляю. Сходи за лестницей. Пожалуйста.

Наверное, в моих глазах не только вселенский страх, но и мольба. Как только Потапов скрывается из моего поля зрения, я еще крепче обнимаю дерево и принимаюсь…молиться.

Сколько я так нахожусь в обнимку с деревом – не знаю. Благо ветка под ногами не трещит и на том спасибо. Но, пожалуй, это единственный плюс. Когда я слышу голоса людей, осознаю, что конкретно попала. Хоть бы не заметили.

– Лепота. Можем даже искупаться, – радостно произносит женщина, смотря на озеро.

– Можно даже голышом, – предлагает мужчина. Ой, нет! Умоляю.

– Давай не будем пугать нашими голыми телами птиц, – вот-вот. И меня тоже.

– А давай будем. Сначала искупаемся голышом, а потом вино с колбасой.

– Ну давай, – нет!

– Извините, а вы не могли бы раздеться в другом месте, – ну на черта я это ляпнула? Ну разделись бы, ну посмотрела на то, что и у шестидесятилетних есть секс. Но нет же, ляпнула!

– Э-э-э, девушка, может, вам помощь нужна? – растерянно произносит мужчина.

– Нет, спасибо. Я надеюсь, я ее и так скоро получу.

– Вы боитесь слезть с дерева? – интересуется женщина, пристально рассматривая меня.

– Очень.

– А помощи вы какой ждете?

– Жду пока придет мой мч с лестницей.

Пара о чем-то тихо переговаривается, я же снова молюсь о том, чтобы поскорее вернулся Сережа.

– Девушка, а где он лестницу возьмет? – не унимается женщина.

– Я послала его в ближайший дом на горе. Он скоро должен вернуться.

– И как давно вы на дереве?

– Кажется, пару суток. А на деле минут пятнадцать. Но все гуд. Люблю смотреть на всех свысока. В смысле, деревья люблю.

– Девушка. А вы уверены, что ваш парень вас не кинул?

– Нет. Он, конечно, та еще скотина, но не полный мудак. Он вернется. Не волнуйтесь. Идите куда-нибудь правее или левее. Но не голышом. О, а вот и он, – чуть ли не визжа от радости произношу я, смотря на Потапова. Черт, без лестницы. И вид у него такой, как будто ему несуществующую лестницу засунули в одно место. При этом он смотрит ошалело не на меня, а на мужчину и женщину.

– Вы что тут делаете? – переводит взгляд с одного на другого непрошенных гостей.

– И тебе привет, сыночка, – улыбаясь произносит женщина. Что?! Сыночка? Серьезно?! – А мы в санаторий приехали. Вот по лесу гуляем, вино будем сейчас пить.

– Матерь Божья, не гей! – радостно произносит…папа Потапова. Ну это полный капец!

Глава 41

Глава 41

Мало того, что назвала их сына скотиной, так еще и полуголая в обнимку с деревом. Деревом, черт возьми! Только сейчас до меня доходит, что я по-прежнему на дереве, а Потапов вернулся без всего.

– Капец. Где, блин, лестница?

– Дом закрыт. Стало быть, хрен, а не лестница. Давай отцепляйся от дерева и прыгай. Я тебя поймаю, – это он сейчас серьезно?

– Нет! Не могу! – истерично произношу я, крепче вжимаясь в дерево.

– Эля, мать твою. Прыгай! Сказал, поймаю, значит, поймаю. Не бойся.

– Ты так же говорил про насекомых, когда ставил палатку. А в итоге у меня кто-то оказался в трусах. Ты так же говорил, что здесь нет людей, а я полуголая перед твоими родителями. Я тебя убью.

– Ты сначала с дерева слезь, – логично. Грохнуть его на дереве будет проблематично. – Прыгай!

А ведь еще недавно я думала, что попасться на глаза наркоторговцам и дальнейший побег от них – мое самое страшное событие. Ан нет. Вот она вишенка на торте. Даже не знаю, что хуже – прыгнуть на Потапова и разбить себе что-нибудь или прыгнуть удачно и потом позориться перед его родителями.

Первое, пожалуй, предпочтительнее, ибо там остается шанс потерять сознание. Перевожу взгляд вниз и меня начинает снова подташнивать. Нет, я не смогу. Прекрасно, сейчас мне вызовут МСЧ и я опозорюсь на весь интернет.

– Девушка, сто лет назад я была в таком же, как вы положении, – перевожу взгляд вниз. – Примерно на такой же высоте без лифчика и в рваных трусах, когда убегала от собаки. У вас хоть трусы без дырок. Не переживайте. Вы главное прыгайте не как я в позе звезды. А то спину Сереже повредите. А мы отвернемся и смотреть не будем. Все нормально, – либо Потапов приемный, либо это его мачеха. Троллить всех и все, по словам Сережи, это у них семейное. А поддерживать несуществующей историей девицу, назвавшую их сына скотиной, уж слишком по-доброму и человечно.

– Да прям щас я отвернусь, – возмущенно произносит Сережин папа. – Ну уж нет, я ему не доверяю. Специально возьмёт сейчас и не поймает ее, чтобы нас не знакомить, – а вот отец точно родной.

– Дурдом! – зло произносит Сережа. – Мама, хоть ты отверни его.

– Все, все, не переживай. Саша, – отворачивает своего мужа спиной ко мне, сама не неотрывно смотрит на меня.

– В коре дерева живет, так называемый, короед-волосевик. Он поедает не только кору, но и волосы. Въедается в волосяные луковицы, – уверенно произносит Сережа. – Если не прыгнешь в ближайшее время, со временем останешься лысой.

И все-таки недаром я назвала его когда-то пиздюн. Складно врет. Я закрываю глаза, считаю про себя до пяти и прыгаю, не зная как. На удивление, я жива и ничего не болит. Потапову, скорее всего, я что-то повредила, но вида он не подает. Зато протягивает мне футболку. Мгновенно натягиваю ее на себя.

– Ну что ж, теперь за знакомство можно и шампанского. И похрен на газы! – радостно произносит папа Сережи.

– Очень к месту, папа.

– Конечно, к месту. У меня сын не заднеприводный, да еще и девушка имеется. Это надо отметить с размахом. У нас есть вино, пармезан и колечко домашней полукопченой колбасы, – а ведь и вправду есть, судя по корзине и пакету.

– Хорошо, что ты, сыночка, футболку снял, а то она у тебя была надета шиворот-навыворот. А это значит, быть битым. Работает все-таки примета, – нет, все же, его мама.

– По новым данным, это еще и к скандалу, – тут