«…наша позиция по вопросу об англо-французских-советских переговорах не может быть ни отрицательной, ни положительной, поскольку в этих переговорах мы участия не принимаем… Мы по-прежнему придерживаемся той точки зрения, что договор о взаимной польско-советской помощи ускорил бы конфликт» (Станкевич М. Сентябрьская катастрофа. М.: Иностранная литература, 1953. С. 215).

Грязные «игры»

В Москве не знали об этой закулисной политической кухне и оперативно отреагировали на предложения Лондона и Парижа. В течение апреля — мая 1939 года по дипломатической линии между Советским Союзом, Великобританией и Францией шел интенсивный обмен проектами будущего трехстороннего соглашения. Но дальше слов дело не шло, и тогда 23 июля советское руководство сделало практический шаг — оно предложило организовать в Москве трехсторонние переговоры военных миссий, которые бы оценили угрозы безопасности в Европе и на этой основе определили бы меры по ее уменьшению.

Несмотря на то что ситуация вокруг Польши обострялась с каждым днем — угроза нападения на нее Германии становилась все более реальной, ее союзницы Британия и Франция прислали своих представителей только 11 августа. Примечательно, что руководители делегаций адмирал Р. Дракс, до этого призывавший к войне с СССР, и генерал Ж. Думенк не были уполномочены подписывать каких-либо документов. Перед отъездом в Москву Ж. Думенк был ознакомлен с директивой Генштаба Франции. В ней ему предписывалось:

«…Не в наших интересах, чтобы он (Советский Союз. — Примеч. авт.) оставался вне конфликта, сохраняя нетронутыми свои силы» (АВП. Дело англо-франко-советских переговоров 1939 г. Ф. 069. Оп. 23. Д. 1. П. 66. Л. 240. Документ был обнаружен советскими представителями среди трофейных материалов германского Министерства иностранных дел).

Переговоры в Москве продолжались до 18 августа и напоминали скорее разговор слепого с глухим. В то же самое время в Лондоне министр внешней торговли Британии Р. Хадсон проводил тайные встречи с посланцем Берлина крупным специалистом в области экономики Г. Вольтатом. На них обсуждались вопросы будущего разграничения «жизненных пространств» между Британией и Германией.

За двое суток до их встречи, ранее 16 августа в Берлине состоялась другая не менее важная беседа полномочного представителя правительства Великобритании Г. Роппа и идеолога нацистской партии А. Розенберга. На ней фактически была предрешена судьба Польши. В лице Роппа Германия получила важный сигнал: ее агрессия против Польши не встретит со стороны Великобритании решительных военных действий. Он дал понять Розенбергу:

«…Возможен такой вариант, что Германия быстро покончит с Польшей. Хотя к этому времени война (с Англией и Францией будет объявлена. — Примеч. авт.), в тот период она будет вестись обеими сторонами как оборонительная… поскольку из-за государства, которое уже практически прекратило бы свое существование в первоначальном виде, ни Британская империя, ни Германия не поставили бы на карту собственное благополучие» (ADAP. Serie D. Bd. 7. S. 68–69).

В Москве о двойной игре британских и французских партнеров по переговорам начали догадываться и все-таки до последнего рассчитывали на их благоразумие. Для Берлина она не составляла секрета, но опасение, что в ходе переговоров Москве удастся склонить к своему варианту соглашения Лондон и Париж, вынудили Гитлера играть на опережение.

Хорошо зная коварство британских правителей и помня уроки прошлого, когда война Германии на два фронта привела ее к поражению, он решил на время нейтрализовать одного из будущих противников.

15 августа 1939 года германский посол Ф. Шуленбург в устной форме довел до советских руководителей позицию Гитлера. В частности, в беседе с министром иностранных дел СССР В. Молотовым он сказал:

«…В настоящее время они (Британия и Франция. — Примеч. авт.) вновь пытаются втравить Советский Союз в войну с Германией. В 1914 году эта политика имела для России худые последствия. Интересы обеих стран требуют, чтобы было избегнуто навсегда взаимное растерзание Германии и СССР в угоду западным демократиям» (Архив МО РФ. Ф. 1. Оп. 2082. Д. 14. Л. 405–406).

Одновременно с действиями Шуленбурга в Москве в самом Берлине в глубочайшей тайне готовился визит Геринга в Великобританию для встречи с Чемберленом. Она была назначена на 22 августа и должна была состояться в загородной резиденции премьера в Чеккерсе. На ней предстояло согласовать детали будущего германо-британского соглашения.

Чаши весов в судьбах Европы и мира на время застыли. Игра политиков перешла в эндшпиль. Всего один неверный ход, и она могла ввергнуть собственный народ и народы других стран в бездну немыслимых страданий либо дать надежду на мирный исход драмы, разворачивавшейся в Европе. К сожалению, в очередной раз непомерные амбиции и цинизм британских и французских политиков взяли верх над здравым смыслом и уважением к человеческой жизни. Они не сделали решительных шагов навстречу советской стороне в поиске компромисса по спорным позициям в Декларации.

Сталин все еще надеялся добиться прорыва на переговорах с британской и французской делегациями и потому предложение Шуленбурга отклонил. Однако эти надежды советского руководителя не оправдались. В этой грязной игре западных политиков им подыгрывала Польша. Несмотря на растущую угрозу нападения Германии, ее политики высокомерно отметали все предложения советской стороны о допуске на территорию Польши частей Красной армии для отражения возможной агрессии. Эта их недоговороспособность привела к тому, что переговоры в Москве с французской и британской сторонами были отложены до 21 августа.

Паузой не замедлили воспользоваться в Берлине. Сталину сделали предложение, не оставлявшее ему выбора.

20 августа 1939 года Гитлер направил в адрес советских руководителей секретное обращение. По своему содержанию оно больше напоминало ультиматум:

«…В отношениях Германии с Польшей может каждый день разразиться кризис, в который будет вовлечен Советский Союз, если он не согласится безотлагательно на подписание договора о ненападении. Поэтому я (Гитлер. — Примеч. авт.) еще раз предлагаю Вам (Сталину. — Примеч. авт.) принять моего министра иностранных дел во вторник 22 августа, самое позднее, в среду 23 августа. Имперский министр иностранных дел будет облечен всеми чрезвычайными полномочиями для составления и подписания пакта о ненападении» (Weltgeschichte der Gegenwart in Dokumenten. Bd. 111. S. 161).

Политическая схватка в Европе достигла своей кульминации. Счет в будущей войне уже шел не на дни, а на часы. Сталин из двух зол, как ему казалось, выбрал наименьшее. В ситуации, когда Великобритания и Франция завели переговоры в тупик, а Красная армия вела ожесточенные бои с японцами на реке Халхин-Гол, советским руководителям ничего другого не оставалось, как начать свою игру, чтобы оттянуть неизбежную войну на западных границах СССР.

23 августа 1939 года в Москве Молотов и Риббентроп подписали советско-германский пакт о ненападении сроком на 10 лет.

Известно — пакты и договоры заключаются для того, чтобы затем их нарушать. Опытные дипломаты Молотов и Риббентроп, ставя свои подписи