для лечения болезни Паркинсона, имели значительные побочные эффекты и не всегда были эффективны, особенно в отношении немоторных симптомов заболевания. Перепады настроения, эмоциональные всплески и эпизоды общего ощущения "не в себе" стали встречаться все чаще. Эдмонд ненавидел тот факт, что люди могут смотреть на него по-другому или жалеть его. Он не раз говорил Лили: "Пожалуйста, милая, никогда не позволяй мне терять достоинство". В "Леопольде" была оборудована комната, где он мог лечиться, вне поля зрения гостей и внуков.

В целом банки продолжали процветать, хотя и не прибегая к масштабному расширению или приобретениям. Акции Republic росли на протяжении всего 1997 года: с 44 долларов в марте до более чем 57 долларов в конце года. На конец года активы Republic составляли 50,2 миллиарда долларов, депозиты - 33,5 миллиарда долларов, а собственный капитал - 3,3 миллиарда долларов. Компания была чрезвычайно прибыльной, ее чистая прибыль составила рекордные $449 млн. Консерватизм продолжал править днем. Кредиты составляли всего 13,6 миллиарда долларов - около четверти всех активов. Невыплаченные кредиты составили всего 94 миллиона долларов, всего 0,76 процента от общего объема выданных кредитов. В банке Safra Republic, активы которого составили 20,4 миллиарда долларов, а депозиты - 15,4 миллиарда долларов, прибыль в 1997 году составила рекордные 125 миллионов долларов.

Весной 1998 года братья Сафра снова собрались, чтобы почтить память Эдмонда - на этот раз в Иерусалиме, где в знак признания его достижений в мире финансов Эдмонду должна была быть присвоена почетная степень доктора Еврейского университета в Иерусалиме. Это был еще один момент гордости: Эдмонд, который был безразличным студентом в Альянсе и школе Святого Иосифа, сидел на помосте вместе с академической элитой Израиля и председателем Верховного суда страны.

На следующее утро после церемонии состояние Эдмона значительно ухудшилось. Семья быстро покинула дом, отправившись сначала на юг Франции, а затем в университетскую клинику в Гренобле, известную своей экспертизой в области болезни Паркинсона, где врачи значительно сократили количество принимаемых Сафрой лекарств и перевели его на новую экспериментальную схему лечения. Остаток лета он провел в Леопольде, часто страдая от изнурительных симптомов болезни и побочных эффектов лекарств.

В этот момент Эдмонд уже не мог скрывать от общественности свое состояние. Поэтому в начале июля компания Republic выступила с необычным заявлением. В пресс-релизе сообщалось о создании "Исследовательского фонда Эдмонда Дж. Сафры с финансированием от семьи Сафры в размере 50 миллионов долларов для поддержки исследований болезни Паркинсона".

Эдмонд попытался успокоить своих акционеров и клиентов. "Болезнь Паркинсона не представляет угрозы для жизни. С тех пор как несколько лет назад мне поставили диагноз, я справляюсь со своей болезнью Паркинсона с помощью сочетания лекарств, диеты и ежедневных физических упражнений. Я ожидаю, что мое участие и взаимодействие с высшим руководством банков, которые я контролирую, включая роль председателя правления Safra Republic Holdings SA и Republic National Bank of New York, будет продолжаться в течение многих лет".

Но он отметил, что к нему присоединятся и другие. "Я часто делился информацией и тесно консультировался с моими братьями, Жозефом и Мойсе, по вопросам, касающимся наших банков и других предприятий. В свете моей болезни я, а также члены нашего высшего руководства, стали чаще прибегать к советам и многолетнему опыту Жозефа, и я ожидаю, что так будет и впредь. Обмен консультативными функциями и информацией является частью традиций нашей семьи. . . . На самом деле Джозеф реорганизовал свой график, чтобы иметь возможность уделять еще больше своего времени, чтобы вместе со мной консультировать высшее руководство корпорации Republic New York и Safra Republic в отношении основных политических решений и других важных вопросов".

Из заявления следовало, что Джозеф будет играть более активную роль, что позволит ему стать преемником Эдмонда. "Пресс-релиз был составлен очень тщательно", - вспоминает Дов Шлейн.

Но эксперимент оказался недолгим. Занятый Banco Safra и другими инвестициями, Джозеф никогда не стремился брать на себя ответственность, отчасти потому, что чувствовал, что люди в Republic не считают его авторитетом. Джозеф поставил условие: никто не должен наниматься на работу или получать повышение без его одобрения. Однако через несколько недель генеральный директор Уолтер Вайнер повысил зарплату Курту Андерсону, руководителю Republic в Гонконге. Это был далеко не единичный случай. В течение нескольких недель Джозеф сообщил Эдмонду, что не может продолжать работу: "Я не могу этого сделать, если люди будут принимать решения, которые я не одобряю".

Несмотря на объявление, сделанное в начале июля, быстро стало ясно, что Джозеф Сафра не станет преемником своего старшего брата - хотя Эдмонд, казалось, цеплялся за эту перспективу. "У Эдмона было идеальное видение семьи, - вспоминал адвокат Марк Боннан, - и высказать свое разочарование означало бы уступить реальности".

В тот самый момент необходимость четкой преемственности стала болезненно очевидной. После стабилизации состояния во Франции Эдмон в августе 1998 года отправился в Нью-Йорк, где команда врачей в Columbia-Presbyterian работала над дальнейшим совершенствованием его программы лечения. В конце лета он переехал в ведущую клинику Паркинсона в Торонто, чтобы пройти дальнейшее лечение. Энтони Бриттан, южноафриканец, только что окончивший Брандейс и подписавшийся на должность одного из ассистентов Эдмонда, был направлен в отель Four Seasons в Торонто для создания временной штаб-квартиры.

Все это происходило в то время, когда твердое и трезвое руководство было очень востребовано. В 1990-х годах кризисы на развивающихся рынках были квазирегулярной чертой мирового финансового ландшафта. Летом 1997 года рынки всколыхнулись, когда на нескольких рынках Юго-Восточной Азии произошла девальвация валют и бегство капитала. По всему миру "горячие" деньги уходили с рискованных рынков. А летом 1998 года дела в России пошли наперекосяк. Российское правительство брало краткосрочные займы для финансирования своих долговых обязательств и операций и платило по трехмесячным долговым инструментам по очень высоким ставкам - 25-30 процентов годовых. Republic создала большую позицию в российских долговых обязательствах. Стратегия заключалась в покупке облигаций, получении процентов и повышении стоимости в случае снижения процентных ставок. Тем временем они хеджировали валютный риск, покрывая позиции форвардами в долларах в банках, поддерживаемых правительством, таких как Сбербанк.

Такие сделки работают просто фантастически, до той самой минуты, когда они не работают. Когда весной 1998 года Россия решила обновить свои краткосрочные облигации, покупателей оказалось немного. В августе 1998 года, шокировав мировые рынки, российское правительство объявило дефолт по своим облигациям и девальвировало валюту. В одночасье портфель российских ценных бумаг Republic на сумму 1,1 миллиарда долларов резко упал в цене. К тому же российские банки заявили, что не будут выполнять