раз страшного начальника интересует не она.

— И по нашим сведениям, она не платит налогов…

— Вот чего не знаю, того не знаю! Я за нее не отвечаю. Это вы уж у нее спрашивайте!

— И спросим, не сомневайтесь! А по каким дням она приходит и в какое время?

— По вторникам ходит и по четвергам, — послушно рапортовала Стефания. — В четыре часа она приходит… то есть в шестнадцать. Правда, опаздывает часто.

Тут она услышала звук поворачивающегося в замке ключа и обрадовалась:

— А вот и хозяйка вернулась! Поговорите с ней, она лучше все знает и вам скажет…

Но из трубки уже доносились короткие сигналы отбоя.

Стефания повесила трубку и решила ничего не говорить хозяйке.

— По вторникам и четвергам, значит… — проговорил парень с кукольным лицом и пустыми, бессмысленными глазами пупса, — а сегодня как раз вторник…

Выпив чаю, я стала обустраиваться в квартире. Ну, если не обращать внимания на все африканские прибамбасы, то жить вполне можно. И даже относительно чисто — вот что значит бывший военный, приучен к чистоте и порядку.

Разложив вещи, я прикинула, чего не хватает, и оценила свои возможности.

Так, посуда кое-какая у Николая есть, он мне часть оставит. Вот с постелью… в чемодан поместился только один комплект белья, вместо одеяла возьму вон тот плед, но это временно.

Сколько хороших вещей осталось у этого козла Ромки! Теперь придется все покупать, а у меня денег мало. Нужно еще учеников набрать.

Я вспомнила, что по вторникам хожу к Самохиным подтягивать обалдуя Петьку. А сегодня как раз вторник. Нужно идти.

Правда, я теперь, как пуганая ворона, боялась каждого куста, но подводить Петькиных родителей не хотелось. Они — люди приличные и относились ко мне хорошо, и я клятвенно обещала им, что Петька получит в четверти хотя бы четверку.

Да и деньги очень нужны, учитывая, что теперь я должна платить за квартиру.

В конце концов, как тот страшный тип с кукольным лицом выследит меня у Самохиных? Я хожу к ним неофициально, по личной договоренности, деньги они мне платят наличными, так что никакого электронного следа не остается…

Короче, успокоив себя таким образом, я отправилась к Самохиным. Но все же решила не заморачиваться с общественным транспортом, а вызвать такси. Так и быть, в последний раз, а потом переходим на режим строгой экономии.

В машине у меня заболела шея, до того сильно я вертела головой, страшась заметить сзади пикап с надписью «Доставка пиццы».

Нет, так можно и параноиком стать!

Таксист высадил меня в квартале от нужного дома — ближе было не подъехать, потому что там велись какие-то работы. То ли меняли поребрик, то ли прокладывали трубы.

Я вышла из машины и пошла вперед.

Нам повезло, по дороге почти не было пробок, так что я приехала на четверть часа раньше обычного времени. Ходить взад-вперед возле дома Самохиных мне совсем не хотелось, я подошла к домофону и позвонила в квартиру.

Петька был уже дома, и я поднялась — решила начать урок немного раньше.

Петька Самохин от природы парень неглупый, и по другим предметам у него оценки вполне приличные. Только с математикой отношения не задались. Ему было трудно осознать, что у чисел есть свойства, как у людей и животных.

Кстати, я сильно подозревала, что все дело в математичке. Судя по Петькиным рассказам, она если не полная дура (в математике такое все же не проходит), то жуткая сволочь. И у Петьки на нее буквально аллергия, ее объяснения до него не доходят, информация просто блокируется. Ему бы кого поприличнее в учителя, тогда все станет нормально.

С самим Петькой я такое обсуждать не могла, чтобы не трогать учительский авторитет (как будто он у этой заразы был), но Петькиной маме кое на что намекнула.

Собственно, меня и наняли для того, чтобы повысить оценки по математике, а через год они переведут сына в другую школу. Там и учителя получше, и дети поприличнее.

Сегодня мы с Петькой начали с простых чисел, и он весь изъерзался, пытаясь понять, почему 109 — простое число, а 8 — составное.

— Но восемь же гораздо проще! — повторял он, очень расстроенный.

Я снова и снова объясняла ему разницу, пыталась пояснить на примерах… наконец он, кажется, понял.

Я задала ему очередную классическую задачу про два поезда, идущие навстречу друг другу от станций А и Б, и отошла к окну, чтобы немного передохнуть и успокоиться.

Раздвинула занавеску, увидела медленно кружащиеся снежинки и вдруг попятилась.

На другой стороне улицы, совсем недалеко, стоял пикап с надписью «Доставка пиццы».

Ничего себе, успокоилась! Мои кошмары стали явью.

Мне стало зябко, хотя в квартире Самохиных было очень тепло.

Я торопливо задернула занавеску и попыталась взять себя в руки.

Может быть, в соседний дом действительно привезли пиццу, а я себя накручиваю на пустом месте… десятки, а то и сотни таких пикапов разъезжают по городу…

Тут Петька позвал меня — он вроде бы решил задачку.

Я подошла к нему, объяснила, в чем он ошибся, и не выдержала — снова подошла к окну, выглянула на улицу.

Пикап стоял на прежнем месте.

Вариант с доставкой пиццы в соседний дом не подтвердился.

Опять же, может быть, доставщик пиццы просто живет в соседнем доме. Может быть, он отработал свою смену и поставил машину на прикол, а сам сейчас отдыхает дома, пьет чай с баранками, а я тут накручиваю себя, выдумываю всякие ужасы…

Или заехал в гости к подруге, маму больную навещает, да мало ли что может быть!

Но в глубине души я понимала, что просто пытаюсь успокоить себя, а на самом деле пикап — тот самый, и в нем сидит тип с кукольным лицом, поджидает меня.

Уж как он меня выследил — непонятно, но выследил. Хотя как раз понятно — у Ромки выяснил. И что-то мне подсказывает, что даже и не стал пытать Ромку раскаленным утюгом или лить ему в рот воду через полотенце, этот трус все ему сам выложил.

И что мне теперь делать?

Урок подходил к концу.

Я тянула как могла, задавала Петьке новые задачки, но он уже сам поглядывал на часы.

— У меня тренировка, — наконец не выдержал бедный ребенок, замученный математикой.

Дольше тянуть было просто неприлично.

И тогда я решилась и спросила Петьку, нет ли из их дома какого-нибудь другого выхода.

Он посмотрел на меня с интересом:

— А что такое? Вам вообще зачем?

— Ну, мне не хотелось