выбраться из бездны. В какой-то момент он почувствовал толчок в висок. Не удар, а именно толчок. Дубина сокрушила его, но боли не причинила. Кирилл рефлекторно потянулся обратно к Маше, но получил еще один удар. В ушах стоял звон, парень сквозь помутненное сознание осознал, что пистолета в его руках уже нет. Он предпринимал попытки встать, но дубина опять прикладывалась к одному и тому же виску. Когда он почувствовал головокружение и слабость в конечностях, раздался выстрел. Земля уходила из-под ног, Кирилл исполнял странный брейк-данс, чтобы окончательно не упасть без сознания. Раздался еще один выстрел и неразборчивый словесный поток. Кирилл думал, что все происходит лишь в его голове, но экстренность ситуации возвращала ясность сознания, и вскоре перед ним предстала реальная картина происходящего.

Маша качалась с пистолетом в руках над телом охранника. Бездыханный труп истекал кровью, а Маша с выпученными глазами продолжала трястись и воспроизводить какой-то словесный бред. Ни связи, ни смысла в ее лепете расшифровать было невозможно. Девушка просто издавала звуки и слоги, не имеющие значения. Кирилл потянулся рукой к Маше, но девушка в неадекватном и неконтролируемом аффекте отскочила в сторону.

— Маш, — с трудом произнес Кирилл, понимая, что головная боль раскалывает череп при любом действии, — это я… Я…

Девушка какое-то время продолжала отстраняться, но затем сумерки отступили и в глазах блеснуло понимание. Маша опустила пистолет и недоуменно захлопала ресницами. Кирилл обогнул труп охранника и решительно заявил:

— Надо бежать… Нас убьют …

Девушка, не вымолвив ни слова, медленно начала отступать от места убийства, а затем развернулась и послушно вместе с Кириллом побежала в лес. Скоро их закрыли собой деревья. Парочка бежала, куда глаза глядят. Маша пребывала еще в остаточном притуплении, а Кирилл претерпевал адские боли. Глаза заливались сочащейся кровью, Кирилл вытирал ее рукавом пижамы. Проскочила неуместная забавная мысль в голове, что они снова совершили переполох и снова убегают через лес. За верхушками деревьев мелькали дома. Вскоре на парочку наткнулся разыскивающий их перепуганный Антон.

— Что случилось?! Куда вы пропали?! О боже, сколько у тебя крови…

— Надо уходить, — сухими синими губами промямлил Кирилл.

Антон подхватил товарища и изменил вектор направления. Он не подозревал, что стряслось с его друзьями, но хотел быстрее убраться оттуда. После обрывистого спуска команда оказалась у обочины асфальтированной дороги, где их ждала машина.

— Откуда … откуда…, — тыкал пальцем Кирилл в тачку.

— Я еще и профессиональная угонщица, милый мой, — героически праздновала Марла качественный побег. — А тебе бы в больничку…

— Нет… Давайте уедем отсюда…

Маша уселась первой на заднее сиденье и приняла у Антона избитого калеку. Антон обошел сзади машину и уселся рядом. Марла победоносным прищуром обвела округу. Выкинув дымящийся окурок, она с оживленным оскалом уселась за руль.

— Ну что, пупсики, свобода! Великий и ужасный Париж ждет нас! — энтузиазм лился рекой.

Марла дала по газам, и машина слилась с общим потоком. Она открыла окно и высунула свое счастливое лицо на всеобщее любование. Леон сидел рядом и с той же дисциплинированной кротостью пожимал кулаки, покрытые засохшей чужой кровью. Антон то с волнением смотрел на Кирилла, то оглядывался назад, боясь столкнуться с погоней. Маша обеспокоено искала в рюкзаке медикаменты. Наконец она достала бинт с перекисью и сымпровизировала обработку раны.

— Ты как?

— Тошнит немного…

— Надо в больницу.

— Нет… Все в порядке будет…

Маша не думала о своем состоянии, страх за близкого человека вытеснил остальные чувства.

— Что ты видела? — выдавил из себя главный вопрос Кирилл.

Девушка улыбнулась и с любовью прижала травмированную голову к своей теплой щеке. Ее лицо сияло ослепляющим прозрением.

— Море. Голубое-голубое море. Я такого никогда в жизни не встречала. Вкус соли. Греющее солнце. Сотрясающее воздух нечеловеческое дыхание. И смех. Очень много смеха… Но не нашего…

— А кого?

— Я его не знаю…

Машина набирала скорость, ветер обдувал лицо и анестезировал пульсирующую боль. Город представал во всей красе. Беглецы претерпевали после сильного потрясения психологическую реабилитацию. Лишь одна Маша твердо ощущала слепой пробел в памяти. Она пыталась самостоятельно восполнить утраченное воспоминание, но попытки проваливались в сплошную белую пустоту.

— Ребят, — прервала она тишину первой, — а что было перед тем, как мы сели в машину? Я ничего не помню…

Глава 9. Праздник, который правит тобой

1.

Кирилл ощутил пробуждающийся поток мыслей. Только сейчас парень осознал, что пребывал все это время во сне. Сколько сон продолжался, ему было невдомек. Но даже неровности дороги и неутолимая жажда скорости Марлы не смогли потревожить его бессознательное состояние. Он попробовал открыть глаза и мутную щелочку пронзил приятный алый закат. Теплые лучи солнца нежно гладили фермерские поля вдоль дороги своим сиянием. Ни погони, ни городской суеты. Значит они оторвались и снова обрели новый дом. Лоб отлип от дребезжащего стекла и повернулся к неизменной обстановке.

Марла сосредоточенно впивалась глазами в дорогу, сжимая в зубах тлеющую сигарету. Папироса была уже далеко не первой, табачный дым заполонил салон, и если бы не сквозняк, то компания задохнулась. Вокруг транса валялись пустые пластмассовые стаканчики для кофе. Периодически она находила очередной недопитый напиток и совершала глоток.

По обездвиженному непоколебимому силуэту Леона трудно было прийти к заключению о его умонастроении. Ни один мускул его не шевелился, руки и ноги смирно занимали одну и ту же позицию, а лицо могло стать эталоном терпения и невозмутимости. Но при всей его расслабленности никого не покидало чувство, что непредсказуемый маньяк может в любую минуту кинуться убивать, а его внешний вид представляет собой лишь угрожающее затишье.

Маша не спала и не покидала пост с той самой минуты, когда парень отключился. Ее рука охраняла его ладонь, периодически по-матерински поглаживая запястье. В ее глазах отражалась дорога. Аквариумы преломляли трассу и мелькающие лесные опушки сквозь свою призму. Стоило ей заметить пробуждение Кирилла, она отбросила думы и с неопределенными чувствами отвлеклась на парня.

— Ну как ты? Голова не болит? Не тошнит?

Кирилл улыбнулся. Ее милая озабоченность вернула прелесть миру. Под бурей эмоций боли априори невозможно было распознать. Девушка заботливо касалась запекшейся крови вокруг раны, а затем зачесывала за ухо его взъерошенные волосы.

Антон первым откликнулся на прерванную тишину. Странник расцвел прямо на глазах. Воссоединение с природой пошло ему на благо. Всю дорогу он только и делал, что разглядывал незнакомые пейзажи. Свобода спасала его от лишних раздумий и анализа насущных проблем и возможных препятствий.

— Господи, дружище, ты проспал вечность! Скажи нам, тебя не тошнит? Только честно ответь! Может