заградительных отрядов, но в конце концов был вынужден идти служить. Его отправляют на Южный фронт, он снова попадает в плен и опять оказывается во 2-м Корниловском полку, но уже со своим меньшим братом и несколькими земляками». А вот был и еще ударник, бывший пленный, мой земляк — Тихомиров. Получил он некоторое образование, слыл за белоручку и имел наклонность тереться около штаба, но вот попал на позицию и показал себя примерным героем. Последний раз я его видел уже к концу боя — он бежал впереди меня, заряжая на ходу винтовку, а за несколько дней до того он вытащил из кармана сторублевую царскую бумажку и говорит: «Если меня убьют, обязательно забери деньги, не хочу, чтобы они доставались красным»..

Бой под Рогачиком длился до самого вечера. Много раз противники сходились вплотную, и корниловцы даже врывались в село. Офицеры-пулеметчики даже вскочили в один двор и со своими лопатками набросились на красных. Хозяин двора стоял около клети, глядел на свалку и только приговаривал: «Чи красные, чи белые?» Корниловцы захватили все село, когда уже стемнело. Посреди села, на площади около церкви, были положены трупы всех взятых в плен корниловцев, раздетых и перебитых. Холодным светом освещала луна искаженные лица. Корниловцы прошли село и остановились перед плавнями, полосой в несколько верст перед Днепром, заросшей кустарником и лесом. Никто не знал, ушли ли красные за Днепр или же притаились где-нибудь здесь. Корниловцы дали несколько залпов по плавням и разошлись по избам. Не раздеваясь, с винтовками под боком, все сразу завалились спать. Даже когда подъехали кухни, редко кто зазвенел своим котелком. Поставленные посередине улицы снятые с передков пушки охраняли тяжелый сон корниловцев.

В этом бою и 2-й Корниловский ударный полк понес большие потери убитыми и ранеными, около 200 человек. Трофеями полк тоже не мог похвалиться, так как в плен здесь не брали из-за жестокости со стороны красных, а собирать брошенное противником из-за усталости и ночного времени просто не было сил. Большое количество убитых и раненых, брошенных красными на поле боя, свидетельствовало о силе нашего огня, особенно пулеметного, и нашей превосходной артиллерии.

15 октября. На рассвете кавалерия противника сделала налет на Нижний Рогачик. О присутствии таковой 2-й полк знал от 1-го полка и к тому же воочию убедился в ее работе по многочисленным трупам как в самом селе, так и в поле. Поэтому, несмотря на полное переутомление от пережитого в бою 14-го, все были начеку. Артиллерия с вечера заняла соответствующие позиции на этот случай, а за ней наши 64 пулемета тоже устроились поудобней для боя с кавалерией. Передвижение в большом количестве кавалерии в условиях, для нее весьма неподходящих, по кустам и зарослям плавней, дало нам возможность обнаружить ее намерения и принять соответствующие меры. К ее подходу к селу почти все были на своих местах и потому красные были встречены нами всей мощью нашего огня с близкой дистанции. От пленных узнали, что вслед за кавалерией переправились две стрелковые дивизии, которые, услышав начало боя, спешили к селу. Уверен, что передвижения по плавням были затруднительны, и потому все это двигалось по центральной дороге от переправы к селу и благодаря этому само попадало под действие приготовленного нами здесь огня. Пока артиллерия красных вела пристрелку по нашим батареям и пулеметам, мы уже свое дело сделали, смешав передовые части красной пехоты. Ее повторные попытки наступать успеха не имели, мы загнали ее в заросли и громили артиллерией переправу. В это время был получен приказ начальника дивизии об оставлении Нижнего Рогачика и переходе в колонию Ольгофельд.

«Значит, опять где-нибудь неувязка», — думали корниловцы 2-го полка, покидая Нижний Рогачик, так дорого им доставшийся.

Когда 2-й полк подходил к колонии, все удивились, что полковник Щеглов со своим 3-м полком уезжает на подводах в тыл по направлению к Верхнему Рогачику. Туда же умчался генерал Скоблин с Конным дивизионом.

Отходом нашим противник не воспользовался, и полк выступил из села, имея нормальное распределение огня в ожидании налета больших сил кавалерии противника. По прибытии в колонию Николайсберг в 17 часов он тут же был вызван в Верхний Рогачик. Не доходя версты до села, полк, к своему удивлению, увидел, как к югу от него разворачивается полк кавалерии и идет на нас в атаку. Моему удивлению не было предела, и я срочно, через конных, отдал приказание колонне строиться к отражению атаки со стороны Верхнего Рогачика. Противник артиллерии не имел, а потому шаблонное построение полка прошло быстро и красные были встречены огнем в упор и просто сметены с поля боя. Профессор, Генерального штаба полковник Е. Э. Месснер в своей статье «Немного о тактике» высказывает сожаление о том, что корниловцы мало описывают в своем бюллетене эпизоды, создавшие славу Корниловских ударных полков и дивизии, и к таковым он относит переход колонной 1-й Корниловским ударным полком с острова Хортица на правый берег Днепра и… «как полковник Левитов построил свой полк в каре для отбития конницы подле Верхнего Рогачика. Все это и многое другое чрезвычайно важно для прославления Корниловской ударной дивизии и чрезвычайно поучительно для учебников тактики в будущем».

В этих боях был и сам полковник Месснер, тогда временно замещавший нашего начальника штаба дивизии полковника Капнина.

Эта вторая кавалерийская атака за день на полк была довольно легко нами отбита. Первая — ранним утром, из плавней, — была встречена дружным пулеметным и артиллерийским огнем, потому что полк еще не двигался, и все стояли на своих местах в ожидании этой атаки. Успех же отражения второй атаки заключался в обычном для 2-го полка распределении пулеметов и артиллерии в походной колонне, что часто и совершенно справедливо отмечается в нашем журнале боевых действий. Особенно строго это соблюдалось при наличии у противника кавалерии. Каждая пулеметная команда шла со своим батальоном, а батареи — через один или два батальона. Такое распределение огня легко и на все сто процентов могло быть использовано в любом направлении, до каре включительно, избегая в то же время опасного скопления от огня противника. Растянувшаяся походная колонна всегда имела при себе заранее приданные средства огня, а потому, смотря по обстановке, занимала свои места с подходом батальонов или же на линии, где их застала тревога.