Шрифт:
Закладка:
— Десять минут отдыхаем и идём дальше, — Торп поистине неумолим. Выждав пару минут, чтобы отдышаться, он снова предпринимает попытку настроить рацию на рабочую частоту — но сигнала по-прежнему нет.
Отведённое для передышки время пролетает в мгновение ока, поэтому мы вынуждены снова набросить на ноющие плечи тяжеленные пожитки и двинуться дальше.
Каждый шаг даётся с поистине титаническим трудом — с тоской вспоминаю свой верный джип, оставшийся на том берегу.
Уставшие, голодные и совершенно потерянные, мы медленно бредём навстречу неизвестности, уповая на призрачное чудесное спасение, которого может и не случится.
Снегопад постепенно усиливается.
Теперь мелкие белые хлопья уже не тают, а оседают на голой стылой земле ровным девственно-белым ковром. В лицо хлещет шквалистый ледяной ветер, противно покалывая раскрасневшиеся от мороза щёки — тонкая кожанка нисколько не спасает, и очень скоро я начинаю позорно дрожать всем телом. Переставляю ноги совершенно механически, безуспешно стараясь выровнять сбитое дыхание и не стучать зубами от холода.
Впрочем, мои спутники выглядят ничуть не лучше — блондинка тихонько хнычет позади, маленький Эдмунд начинает орать во всю глотку — его не успокаивает даже любимая колыбельная о мерцающей ночной звезде, которую миротворец затягивает вполголоса.
Но хренов герой с каким-то фанатичным упорством продолжает шагать впереди растянувшейся процессии. Словно Торп отчаянно стремится поскорее добраться до Сент-Джонса, лишь бы только доказать себе и другим, что город выживших — вовсе не призрачный замок Фата-морганы.
Спустя минут сорок на горизонте возникают очертания крохотного поселения — всего несколько одноэтажных домиков, обитых светлой вагонкой, и небольшое здание супермаркета. Сильно выцветшая зелёноватая табличка гласит, что это район Данвилл, принадлежащий городку под названием Плаценция. Впрочем, мне абсолютно наплевать, как называется это место. Куда важнее, что здесь мы наконец-то сможем сделать привал, а потом обыскать гаражи в поисках машины.
— Остановимся вон в том доме, — Ксавье оборачивается к нам и указывает пальцем в сторону ближайшего домика с выбитыми стёклами и тёмно-красной черепицей. — Подождём, пока снег прекратится, и пойдём дальше.
Но меня осеняет другой идеей.
На здании супермаркета рядом с вывеской «Продукты» белеет ещё одна — табличка с красным крестом. Это аптека. Вполне возможно, что там получится отыскать какие-нибудь препараты для прерывания беременности.
Пока остальные будут заняты приготовлением ужина, я точно сумею незаметно улизнуть и поискать подходящие лекарства. Решено.
— Лучше остановиться в супермаркете, — твёрдо заявляю я тоном, категорически не терпящим возражений. Остальные переглядываются с явным сомнением — похоже, перспектива спать на полу прельщает их гораздо меньше, нежели наверняка имеющиеся в доме кровати и диваны. Приходится надавить на слабое место. — Вдруг там найдётся тушёнка?
В последнее время нам не везло с мясом — мы были вынуждены довольствоваться костлявыми мерзкими крысами, поэтому призрачный шанс поужинать чем-то более существенным мгновенно склоняет Тайлера и Энид на мою сторону. Доморощенный лидер колеблется ещё с минуту, после чего коротко кивает в знак согласия и первым сворачивает с дороги в направлении нужного здания.
Тем более что тушёнка там и вправду обнаруживается. Каким-то невероятным чудом нам удаётся отыскать самый настоящий клад — все полки выглядят абсолютно нетронутыми, как будто сюда никогда не ступала нога ни одного голодного мародёра. Пока остальные воодушевленно сгребают в сумки жестяные консервные банки с рисунком бычьих рогов, я незаметно отделяюсь от компании и скрываюсь за ближайшим стеллажом.
Аптека расположена через стенку — нужно только аккуратно выйти на улицу и зайти в соседнюю дверь, не привлекая к себе лишнего внимания. Медленно пячусь назад, на всякий случай достав из-за спины автомат и напряжённо прислушиваясь к окружающей тишине, нарушаемой только тихими разговорами моих спутников.
А долю секунды спустя обонятельные рецепторы безошибочно улавливают зловонный аромат разложения. Oh merda.
Резко оборачиваюсь — и упираюсь взглядом в утробно рычащую тварь, совершенно внезапно вынырнувшую из-за полки с сухими завтраками. Отточенные до автоматизма рефлексы срабатывают незамедлительно, и я спускаю курок прежде, чем живой мертвец успевает сделать хоть один шаг. По ушам бьёт оглушительная автоматная очередь, отбросившая мерзкую плотоядную тварь на добрых пару метров назад — сгнившее содержимое её черепной коробки вылетает из головы и оказывается на ярко-красных упаковках Лаки Чармс. Давно привычное зрелище в виде разложившихся мозгов внезапно вызывает приступ тошноты, заставивший меня согнуться пополам.
Благо, обходится без рвотных позывов — желудок совсем пуст. А мгновением позже я улавливаю смутное движение сбоку.
Едва успеваю подумать, что проклятая тварь здесь не одна, и едва успеваю осознать, что мне уже не хватит времени выстрелить…
— Уэнс!
А потом меня резко отталкивает в сторону невесть откуда взявшийся хренов герой.
Не сумев удержать равновесия, я падаю прямо на грязный пол, больно приложившись затылком о край полки и самым позорным образом выронив из рук автомат — он отлетает на несколько метров и закатывается под ближайший стеллаж.
Вспышка острой боли на долю секунды ослепляет, а когда зрение фокусируется вновь, моё сердце пропускает удар и ухается вниз с километровой высоты… Потому что я словно в замедленной съёмке вижу, как кровожадная тварь набрасывается на безоружного Торпа и впивается зубами ему в шею.
========== Часть 16 ==========
Комментарий к Часть 16
Саундтрек:
Birdy — Strange Birds
Приятного чтения!
Как часто я думала о смерти?
Пожалуй, ежедневно.
Не менее четырёх раз.
Первый — когда открывала глаза и вместо чашки утреннего кофе тянулась к лежащему рядом автомату, чтобы тщательно осмотреть окрестности в месте очередной стоянки и убедиться, что голодные твари не успели окружить мой внедорожник.
Второй — когда заводила мотор и вжимала в пол педаль газа, чтобы снова отправиться в бесконечное странствие без цели и смысла. Чтобы отыскать новую порцию говяжьей тушёнки или жестяную банку с омерзительной консервированной фасолью. Что угодно, лишь бы не умереть мучительной смертью от голода.
Третий — когда бродила между разорённых полок очередного заброшенного супермаркета, держа указательный палец на спусковом крючке и внимательно прислушиваясь к каждому шороху. Всегда начеку, всегда в полной боевой готовности отразить любую атаку.
Четвёртый — когда солнце склонялось к горизонту, и я находила укромное место для новой стоянки. Когда сворачивалась клубком на жёстком автомобильном сиденье и закрывала глаза, даже не будучи уверенной, что мне повезёт открыть их следующим утром.
Дни сливались воедино, превращались в месяцы, а затем и годы — а мой путь через мёртвые земли, дотла выжженные
