Шрифт:
Закладка:
<И видно ли это сейчас?> Базел ответил со своего места у костра. Кенходэн нес нынешнюю вахту на некотором расстоянии от пламени, чтобы не нарушать ночное зрение, и ловкие пальцы градани чинили слабое место на недоуздке одной из вьючных лошадей, пока он курил свою трубку. <Так, почему ты думаешь, что это может не застать меня врасплох?>
<Вероятно, потому, что на самом деле ты немного умнее, чем тебе хотелось бы казаться людям.>
Базел хихикнул, и Бирчалка фыркнул в ответ на его смех. Черный не мог говорить напрямую с Базелом так, как это мог Уолшарно, но впервые после убийства своего наездника он мог, по крайней мере, с кем-то общаться, а скакуны разделяли многие качества "младших кузенов". Они были существами табуна, привыкшими - на самом деле, они нуждались в этом - делиться потоком мыслей от разума к разуму со своими собратьями.
<Ну, что касается этого,> ответил Базел, <учитывая, что и Венсит, и он сам сказали нам, что молодой Кенходэн немного больше, чем может показаться на первый взгляд, я бы не очень удивился, если бы что-то после того, как он сел на коня, могло бы быть немного большим, чем кажется.>
<Я бы тоже, но я должен признать, что чувствовал бы себя более комфортно, если бы точно знал, как вообще Глэмхэндро стал доступен для любого, кто мог бы направить его к Кенходэну.>
Базел оторвался от своей работы с кожей, бросил взгляд через плечо в сторону Уолшарно и навострил уши. Как он сказал Кенходэну в Коруне, не было ничего неслыханного в том, что родословные скакунов пересекались с родословными низших лошадей, но это случалось очень, очень редко, и это не было тем, что скакуны часто обсуждали, даже со своими наездниками. Все скакуны защищали своих меньших собратьев, а боевые кони сотойи были самыми умными лошадьми в мире, но они все равно не были равны скакунам. Самые умные из них были эквивалентом очень, очень молодых жеребят по сравнению с любым скакуном, а скакуны спаривались на всю жизнь. Насколько Базел знал, ни один скакун никогда не вступал в половую связь с кем-либо, кроме другого скакуна, и такого рода случайные забавы, которые могли привести к побочному рождению боевого коня, были чем-то, что табуны скакунов решительно не одобряли.
<Предполагаю, что есть причина, раз вы находите это загадкой?> - спросил градани через мгновение, и Уолшарно и Бирчалка оба кивнули.
<Бирчалка заметил это задолго до того, как я тебя догнал>, - ответил чалый. <Очевидно, что в нем течет кровь скакунов, но никто из нас никогда не видел - или не слышал - случая, когда это сработало бы таким образом. Его связь с полем волшебства так же сильна, как и моя, брат, и это неслыханно ни для одного из младших кузенов, даже с кровью скакуна. И к тому же он намного умнее любого младшего кузена, которого я когда-либо встречал. У многих из них великие сердца и присущая им мудрость, но это совсем другое дело. И мне, и Бирчалке ясно, что он тоже может слышать нас, когда мы говорим с ним.>
<Я думаю, как ты говоришь, это больше, чем просто его реакция на твое табунное чувство?>
<Это именно то, что я говорю,> подтвердил Уолшарно, и Базел задумчиво затянулся трубкой, обдумывая эту информацию.
Он сам приобрел чувство табуна - способность табунного жеребца чувствовать сердца, умы, здоровье и местоположение членов своего табуна - когда исцелил выживших из стада Уорм-Спрингс после нападения на него Крэйханы. Оно все еще было у него, хотя из тех скакунов Уорм-Спрингс, к которым он прикасался много лет назад, осталась только Гейрфресса, и он знал, что у Уолшарно оно тоже было. Если бы они не сблизились, если бы Уолшарно не стал еще одним защитником Томанака, он, вероятно, сам со временем стал бы табунным жеребцом. Однако, в отличие от Уолшарно, табунное чутье Базела касалось скакунов из Уорм-Спрингс, поэтому он не был удивлен тем фактом, что Уолшарно мог видеть Глэмхэндро глубже, чем он сам.
<Ты знаешь табунного жеребца - или кого-то, кто мог бы быть им при других обстоятельствах,> Уолшарно позволил себе мысленно усмехнуться <может заставить младших братьев понять его, когда он должен. Но это не то взаимопонимание, которое есть у скакунов друг с другом или у нас с тобой друг с другом, брат. Оно... менее хорошо сформировано. Едва ли не больше вопроса навязывания своей воли младшему кузену, скорее командования, чем общения.>
Базел кивнул, понимая разницу, которую пытался определить Уолшарно.
<Ну, в случае с Глэмхэндро все не так. На самом деле, я не уверен, что смог бы навязать ему свою волю, даже если бы попытался. Он действительно слышит мои мысли - мои слова. Я уверен в этом, даже несмотря на то, что он не может ответить. И он понимает их гораздо яснее, чем даже самый мудрый из младших кузенов понимает тебя, двуногий.>
Уши Базела наполовину прижались от серьезного тона Уолшарно. И это была отрезвляющая мысль, признался себе градани. Он знал, насколько умны боевые кони сотойи, он видел, как глубоко и полно они пришли к пониманию и установлению связи со своими собственными многолетними наездниками. Уолшарно знал это даже лучше, чем Базел, поэтому, когда он сказал, что понимание Глэмхэндро превосходит этот уровень понимания, он точно знал, что говорил.
<И есть еще кое-что,> - теперь уже тихо сказал Уолшарно. <Он связан узами с Кенходэном.>
Уши Базела от удивления встали торчком, а Уолшарно покачал головой и тряхнул гривой в знак согласия.
<Я не знаю, осознал ли это Кенходэн,> продолжил чалый жеребец, <но это очевидно для меня и Бирчалки. На самом деле, Бирчалка говорит, что он понял, что они связаны, в тот момент, когда впервые увидел их обоих.>
Торчащие уши Базела медленно прижались к голове. Что-то в голосе Уолшарно подсказало ему, что слова жеребца значат больше, чем казалось.
<Да, это так, брат,> подтвердил Уолшарно. <Они уже были связаны узами. Знает это Кенходэн или нет, но он и Глэмхэндро были связаны еще до того, как вы, трое двуногих, вошли в конюшню Фрэйденхелма. Так что я очень сильно склонен полагать, что ты несколько преуменьшил ситуацию, когда предположил, что его "направили"
