Он едва успел запереть дверь туалета. Нина схватила его за ворот куртки и притянула к себе. Затем приподнялась на цыпочки и порывисто поцеловала его, просунув ногу между его ногами.

– Так что, где там у тебя татуировка? – прошептала она немного погодя; ее голос зазвенел от возбуждения.

Когда Нина опустилась на колени и начала расстегивать его ремень, Меццанотте прислонился спиной к плитке стены, покрытой надписями и граффити, закрыл глаза – и пропал.

* * *

– Твою ж… Черт… мать твою… – проворчал он в третий раз, когда связка ключей выпала у него из рук.

По меньшей мере четверть часа Рикардо сидел на корточках на площадке перед входной дверью, но никак не мог попасть ключом в замок. Сколько времени прошло с тех пор, как он приехал? Во время поездки на байке, когда Нина везла Меццанотте обратно, его дважды начинало тошнить. Он сделал это, как только сошел с «Харлея». Спада мчала как сумасшедшая.

«И трахается так же», – подумал Рикардо, когда в его затуманенном сознании промелькнула пара довольно откровенных кадров с ними в туалете паба.

Он подобрал ключи и снова попытался открыть замок, но… дверь исчезла. Вместо нее – пара голых ног, которые чуть выше колена скрывались под расшитым подолом ночной рубашки. На мгновение Рикардо задумался, как можно использовать ключ, чтобы открыть ноги. Потом поднял взгляд.

Аличе стояла над ним в дверном проеме, положив руки на бедра, с выражением лица в равной степени сонным и воинственным. Растрепанные волосы образовывали пылающую корону вокруг ее головы.

– Кардо, что ты делаешь тут на полу? Где ты был, черт бы тебя побрал? Я ждала тебя на ужин, пыталась дозвониться, но у тебя постоянно был выключен телефон. Ты вообще знаешь, который сейчас час?

– Я… – заикался Меццанотте, пытаясь вернуть себе вертикальное положение, – нет, вообще-то у меня нет ни малейшего представления… поздно, я думаю. Боюсь, я немного пьян… поправка: очень пьян.

Увидев, что он замешкался, Аличе улыбнулась ему. И тут же нахмурилась.

– Что у тебя там?

– Там где?

– На шее. Это синяк или засос? У тебя засос на шее?

Она неловко втащила его в квартиру, под лампу в гостиной, и стала внимательно осматривать. Рикардо позволил себя осмотреть, пощупать и даже понюхать, не возражая. Он не совсем понимал, что происходит, но догадывался, что ничего хорошего.

– А как насчет этого? – крикнула Аличе, размахивая большим и указательным пальцами руки перед его лицом.

Рикардо потребовалось некоторое время на то, чтобы сосредоточиться, но наконец он увидел то, что Аличе держала между пальцами, – длинный волнистый черный волос.

– С кем ты был, а? Кого трахал? Судя по запаху, который она оставила на тебе, я бы сказала, что это шлюха.

Меццанотте открыл рот и снова закрыл его, не найдя ничего вразумительного в ответ. Он пытался привести в порядок свои мысли, но они были мягкими и липкими, как жевательная резинка. Не успел Рикардо это сделать, как новый рвотный позыв заставил его катапультироваться в ванную.

Его долго рвало, пока он обнимал унитаз. После этого Меццанотте, видимо, заснул, а может быть, потерял сознание, он не знал. Дело в том, что, проснувшись довольно поздно на следующее утро, он ничего не помнил о том, что произошло накануне. У него мучительно болела голова, Аличе не было дома, а платяной шкаф и все ящики были пусты.

* * *

Лаура уже в тысячный раз посмотрела на часы. 17:58. Почему Соня до сих пор не позвонила? Они договорились, что она даст знать, как только окажется в поезде в целости и сохранности, а до его отправления оставалось совсем немного времени.

Лео тем временем продолжал говорить, окруженный небольшой группой волонтеров. Он часто созывал эти короткие импровизированные встречи, чтобы сообщить им новости о Центре, обсудить сложное дело или просто поделиться мыслями. Обычно Лаура любила такие встречи, из которых она всегда черпала что-то новое для себя, но в этот раз, все больше тревожась из-за молчания своей протеже, едва могла уловить нить разговора.

Когда двумя днями ранее речь зашла о том, как Соня сможет благополучно вырваться из лап своего бойфренда, проблема, с которой столкнулись обе девушки, заключалась в том, что у Артана не было точного распорядка. Невозможно было заранее знать, в какое время он уйдет и сколько будет отсутствовать, а если он уходил надолго, то часто и охотно тащил за собой Соню. Более того, Артан, должно быть, почувствовал, что что-то назревает, потому что стал контролировать ее еще более деспотично, чем раньше. Его единственным постоянным и неизменным делом было общение с поставщиками относительно еженедельной поставки товара в пятницу во второй половине дня. Такие встречи длились долго – он уходил около четырех и не возвращался раньше восьми, поэтому для Сони это была лучшая возможность собрать вещи и бежать на вокзал, чтобы успеть на поезд. К тому времени, как Артан поймет, что она пропала, Соня будет уже далеко. Кроме того, это был последний шанс избежать встречи с группой извращенцев, которым продавал ее наркоторговец, учитывая, что по субботам он обычно проводил день, просто слоняясь по своей комнате.

Лаура бросила еще один взгляд на циферблат часов «Свотч», которые она всегда надевала, когда шла в Центр, вместо дорогущих «Адемар Пиге» из розового золота, подаренных ей родителями на восемнадцатилетие. Стрелки показывали 18:07. Поезд, на который она купила билет – поскольку Артан никогда не оставлял Соне ни цента, – отправлялся именно в этот момент, а розоволосая девушка все еще не появилась. Куда она делась? Растущее беспокойство сжимало Лауре горло. Наверное, что-то пошло не так…

Извинившись, она сказала, что ей нужно позвонить, и ушла, не обращая внимания на вопросительный взгляд Лориса. Лаура не раскрыла подробности отъезда Сони в реабилитационный центр ни другим волонтерам, ни Раймонди, который, конечно, не одобрил бы ее чрезмерное участие в этом деле.

Солнце, уже опустившееся к горизонту, заливало золотым светом фасады зданий и верхушки деревьев. Лаура выбрала имя Сони в адресной книге мобильного телефона и стала ждать, беспокойно расхаживая по людному тротуару перед входной дверью Центра. Телефон звонил, пока не включился автоответчик. Лаура завершила звонок и тут же повторила попытку. Что-то произошло, она чувствовала это.

Прошло время, показавшееся ей бесконечным – возможно, потому что она, сама того не осознавая, затаила дыхание, – прежде чем Соня наконец ответила.

– Соня!.. Боже, как я рада наконец-то слышать тебя… Что с тобой