— Когда у нас могут быть поступления?

Бухгалтер спокойно ответил:

— Ты знаешь ситуацию — у нас полный провал. Единственное поступление в ближайшее время — за космический проект. Но мы должны эти деньги тут же перевести дальше.

Подумав мгновение, Хелле сказал, как в воду нырнул:

— Сам знаю. Собери все, что есть. Используем космические деньги тоже. Обернутся быстро.

* * *

С этого момента события резко ускоряют ход. На следующий день происходит встреча клиентов с Глебом. Судя по рассказу Бортновского, переговоры проходят вполне нормально. Далее следует встреча с Татьяной.

А затем наступает однодневное затишье. О чем думает наш клиент, можно только догадываться. Наконец он требует встречи с перекупщиком, о котором ему также мимоходом сообщает Бортновский.

И вот тут начинают возникать технические трудности. В первую очередь сообразительный Хелле требует от перекупщика гарантий того, что тот заберет у него коллекцию. Он по-своему совершенно прав, но нам от этого не легче. Собственно говоря, я предусмотрел этот ход, хотя пути его решения Леониду и не излагал. Не хотел нервировать человека.

Когда Бортновский сообщает мне о требовании Хелле, я ему предлагаю:

— Скажи, что перекупщик готов выставить аккредитив в качестве залога. Не на всю сумму, естественно, даже не на половину или треть. Скажем, тысяч на сто.

— Где он их возьмет?

— Не он возьмет, а ты. Попроси кредит в банке. А еще лучше положить тысяч сто пятьдесят. Тогда покупатель скорее нам поверит.

Вот тут мой партнер взрывается.

— Пошел ты к черту! Мало того, что я оплачиваю все расходы, так ты снова предлагаешь брать кредиты! Все, хватит, или сам ищи деньги, или я выхожу из дела!

— Я тебе выйду! Ты же знаешь, у меня кет необходимых связей среди банкиров, а у тебя есть. Вот и воспользуйся. Ведь я простой государственный служащий, а ты прикидываешься предпринимателем. И перестань со мной спорить. Отступать поздно.

Покричав еще некоторое время, Бортновский смиряется с неизбежным и отправляется излагать нашу идею покупателю и перекупщику.

* * *

Бортновский, насупившись, барабанит пальцами по столу. Смешной человек — сам не раз обманывал людей точно таким же образом, а тут обиделся, как ребенок.

— В общем, ты был прав.

— Конечно, и предупреждал с самого начала, что будет именно так. Радоваться надо.

— Сегодня Хелле сказал, что время следующей встречи он точно определить не может и что сам позвонит Татьяне. На меня даже не посмотрел. Кстати, и время сегодняшней встречи я тоже узнал не от Хелле, а от Глеба.

— Очень хорошо.

— Что ж тут хорошего?

— То, что он совершенно очевидно пытается тебя оттереть от сделки. Чтобы не платить комиссионные. Для Хелле вопрос о покупке решен, найден и перекупщик. Теперь возникает тема расчетов с тобой. Ну и зачем ему платить? Ты же сам знаешь правила игры в этом бизнесе. Скорее всего, он больше не пустит тебя на встречи с Глебом и Татьяной. А на твои попытки получить комиссионные выставит какие-нибудь претензии к твоей работе. Сколько тебе причитается?

— Десять процентов от всей суммы. Поскольку они сошлись на четырех миллионах долларов, то я должен получить четыреста тысяч.

Тут Бортновский умолкает и глубоко задумывается. Потом соглашается:

— Ты прав, такие деньги жалко отдавать. Я на месте Хелле и сам попытался бы зажать комиссионные.

— Совершенно верно. Но ведь это, строго говоря, как раз то, чего мы добивались. Он тебя старается оттереть от этого дела. Ну и слава Богу. Ты обидишься и уйдешь, утирая слезы. Можешь немного поскандалить, но только в меру, а то он тебя убьет.

Согласно покивав, Бортновский осведомляется:

— Когда мы будем удирать? В этом вопросе, знаешь ли, крайне важно точное ощущение времени. Если мы задержимся, будет много проблем.

— Дело можно будет считать законченным, как только удостоверимся, что деньги поступили на счет, который мы дали Хелле, и я их разведу по нашим счетам. Вот тогда можно исчезать.

Жизнь и на этот раз подтверждает ту простую истину, что каждый норовит обмануть посредника. Ни в тот же день, ни позже Хелле не сообщает Бортновскому о своих встречах с Татьяной и переговорах с перекупщиком.

Следуя моему совету, Бортновский пытается осторожно скандалить и является в офис Хелле, откуда его решительно выпроваживают. При этом ему говорится, что самого Хелле нет в Париже и в ближайшее время не будет. А в его отсутствие никто ничего не может сказать по текущим делам. Вот когда Хелле вернется…

Попытки оказать давление на Татьяну заканчиваются тем, что и там его выставляют на улицу. Последнее, что Леонид слышит от этой криминальной парочки, сводится к совету обратиться к Хелле и забыть дорогу к ним. Круг, тем самым, замыкается, подтверждая правильность моих расчетов. Бортновский — идеальный посредник для Хелле: его, одинокого и не имеющего реальной поддержки, просто грех не обмануть.

Оставшись на обочине событий, мы получаем информацию о происходящем от Татьяны и Глеба. Напряжение достигает предела. Наконец, через два дня вечером звонит Татьяна сообщить, что деньги отправлены Хелле на указанный счет. После этого мы не можем даже просто сидеть на месте. То слоняясь по улицам и обмениваясь бессмысленными замечаниями, то ненадолго забегая в кафе ждем получения денег.

Этот момент наступает уже на следующее утро. Получив сообщение о поступлении денег, отправляю их по частям Янакису и на счет, специально открытый для Бортновского. Получение наличных для расплаты с перекупщиком и дуэтом Татьяна-Глеб займет еще сутки. После этого можно будет растворяться в воздухе.

Судя по тому, что говорил Бортновскому перекупщик, Хелле испытывал нехватку времени и потребовал срочного перевода денег за коллекцию. Сегодня вечером этот перекупщик исчезнет и запланированная на завтра его финальная встреча с Хелле не состоится. Учитывая состояние дел компании Хелле, достаточных связей для получения кредита у него сейчас нет. Перехватить денег он не сможет и прямиком попадет р. серьезные трудности. Вернее, уже попал, хотя сам об этом, скорее всего, еще не знает.

* * *

До завершения сделки с картинами оставалось не более двенадцати часов. Все шло нормально, но постепенно Хелле чувствовал, как его охватывает холодная беспричинная паника. Он не смог бы объяснить, что вызвало это состояние, скорее всего это было все сразу: едва заметные интонации Бортновского, штрихи в одежде и поведении владелицы коллекции, манера держаться перекупщика. По отдельности эти детали не могли привлечь внимание, тем более — вызвать подозрение. Но в совокупности они создавали ощущение страшной игры, которую вел против него некто невидимый.

К вечеру, не