Вилла кивнул и умчал вперед не дослушав. Фредерик поправил шлем, наклонился поближе ко мне и сказал:

— Выходит, в конном строю их не проатаковать?

Я снова немного подумал. Все же, улочка ведущая к фонтану, довольно узкая. Максимум четыре лошади в ряд, и то всадники стременами будут цепляться.

— Нет, — однозначно ответил я. Фредерик выругался. Что-то там про задницу осла, слишком узкую для нормального мужика. Надо местных мату научить, а то ругаются как преподаватели младших классов.

— Засада! — заорали впереди. И по всей толпе вооруженных и нервных мужчин прокатилась волна беспокойства, грозящая обратиться в панику. Заржали от боли лошади, которым самые умные слишком резко натянули поводья, загомонили люди.

— Стоять! — Заорал Фредерик. Зычно так. Но не поднимая забрала, от чего его голос звучал немного глуховато. Он себя своим ором не оглушит? — Стоять! Стоять гоблины трусливые!

Я напротив, рванулся вперед. И оказался один на улице. Ладно, ещё преданный Сперат пыхтел рядом, поправляя щит и нервно оглядываясь. Плотная застройка старого города нависала слева, справа обычный каменный забор очередного богатого поместья. Не испуганные, но озабоченные разведчики растерянно стоят чуть впереди, и целятся в что-то за углом. Через секунду я уже рядом. Вход на улицу загораживает баррикада.

Хорошая, годная баррикада. Тут всё делают с любовью. И откуда надо руки растут у народа. Как в фильмах про средневековую Японию, только без утонченности. Две здоровенных плиты из толстого деревянного бруса, скрепленного крест-накрест железными полосами, почти полностью перегораживали улицу, оставляя посередине узкую щель, в которую можно протиснуться только боком. Но не в латных доспехах. На крышах видны щиты, похожие на те, что тащит Сперат, и мелькают головы и дуги арбалетов.

— Я Магн Итвис! — заорал я. Не спеша, впрочем, снимать шлем. — Кто тут главный?

Если что и усваивает аристократ, так это то, что горожане существа пугливые. До смерти пугливые. Но вот кто помрет, после того как горожане испугаются — уже вопрос.

— Чем докажешь? — заорали из-за баррикад. — Огнём плюнь!

— Я не могу, дурак, — беззлобно ответил я. Это оказался верный ответ — из щели высунулась башка в примитивном шлеме, похожем на котелок.

— А вы, сеньор, это, как его… Лицо, во! Покажите, а? — смущенно поинтересовался носитель котелка.

Я осторожно потянул с головы шлем, нервно поглядывая на крыши. До конца стягивать не стал, стянул так, чтобы можно было разглядеть лицо. Дебильный Боркум, выбрал же себе шлем. Бетмен недоделанный.

— Это сеньор Магн!

— Магн! Магн Итвис!

— Молодой змей вернулся!

Это заорали с крыш. Крики были радостные.

— Хвала Солнцу, чьи лучи всегда развеивают тьму! — обрадовался мужичок. — Давайте быстрее! Ваш брат совсем чердаком двинулся…

И горожанин замер, поняв что оскорбил аристократа. Я хотел его успокоить, сказать что-то типа “сам в шоке”, но встроенный Магно-переводчик выдал:

— Поражен не менее твоего!

Это горожанина успокоило, но не до конца. Явно смущаясь не столько меня, сколько приближающихся ко мне всадников, он буркнул:

— Татей и разбойников набрал поокрест, в город завел и у Фонтана засел. Вы уж порешайте с ним, а? А то мы уже и сами…

Договаривать он не стал, скрывшись за баррикадой. А через несколько секунд баррикада исчезла. Не магически, а механически — щиты вытянули веревками на крыши, бревна и подпорки растащили по домам — я едва успел заметить закрывающиеся двери и пару мужиков в скудных доспехах, зато с двуручными ковырялками в руках. Когда через пару десятков секунд ко мне подъехал Фредерик, улица была пуста и свободна. Я двинул своего Коровлвиэ… Корви… Короче, я двинул своего боевого коня вперед. Фредерик недовольно скривился. Так недовольно, что я даже через его забрало почувствовал. Но все же двинулся за мной.

Пока мы ехали по Старому городу, изредка успевая заметить, как разбирают баррикады перед нами, со всех сторон слышались голоса. Говорили с крыш, из-за закрытых дверей и приоткрытых ставен на окнах. Иногда они обращались ко мне, но чаще, просто в пустоту. Иногда начинали спорить между собой.

— Брат то ваш, Гонорат! Собрал татей ночных и душегубов и хочет воду нам потравить! А вы куда смотрели?

— А я видела, у него и гули есть!

— Какие гули, дура? Горцы это! С козами своими! Пограбить всегда охочи!

— Он воду, воду травить хочет! Что ж вы ждете люди! Он воду травить хочет!

— Сеньор Магн, а правда что отца вашего убили?

— Они у Фонтана вас ждут. Четыреста двадцать человек. Все в доспехах. Хотели нас, ткачей, на свою сторону перетянуть. Но мы им сразу сказали…

— Ой, вы такой красивый…

Последнее обычно женскими голосками. Я оставил шлем полуснятым, благо он неплохо держался на макушке. И ехал так — а что делать, опознавательных знаков тут не изобрели. А в рожу меня практически весь город знает. Первый парень на деревне. Вдруг, на балкончик, нависающий над улицей, вышла молоденькая горожанка в рубашке и юбке. Не самый скромный наряд, но в рамках приличий. Мужики в доспехах немедленно стали ей свистеть, орать грубоватые комплименты. Сорвав цветочек из стоящего на балконе горшка, девушка протянула его статному латнику. Тот откинул забрало, привстал на стременах. Взял цветок. Счастливчиком оказался Гриф. Под одобрительный хохот и ор, он крикнул:

— О сеньора моего сердца! Скажите же мне ваше имя!

Девушка только сейчас густо покраснела, наклонилась над невысоким, по местной моде, парапетом балкончика и потянулась к Грифу. Уж не знаю, что она хотела — шепнуть ему свое имя на ушко или поцеловать. По диспозиции то и то выглядело одинаково возможным. Но тут на балкончик ворвалась испуганная и злая женщина, схватила девчонку и буквально забросила её внутрь дома через крохотную балконную дверцу, как кошку в чемодан. Уперла руки в бока, пристально осмотрела удаляющегося Грифа, который демонстративно нюхал цветок. Хмыкнула и скрылась в доме сама, громко хлопнув дверцей. Всё под хохот и улюлюканья. Орали сеньоры рыцари как сошедшее с ума стадо обезьян и павлинов. Видимо, так люди снимали напряжение.

— Ох и теща у тебя будет! — крикнул кто-то. — Так и быть, возьму её на себя!

Это было встречено новым взрывом хохота.

Следующие несколько улиц мы миновали куда спокойнее. А потом, неожиданно даже для меня, мы выехали на перекресток, с которого шла улица к Фонтану.

Словно по команде, колонна остановилась. И даже, хотя я бы первый сказал что это невозможно, подалась назад.

Я на своем флегматичном коне, тяжело дышащий Сперат и Фредерик остались на месте. Чуть позже рядом встал Вилла со своим толмачом.

До площади