Но несоблюдение этикета в случае черного герцога может стоить вам жизни, если он будет в плохом настроении. Я слышала, как вы назвали его по имени. Это грубое нарушение со стороны младшего и слабейшего представителя пусть и самого знатного рода, и хоть его вряд ли достаточно, чтобы разозлить герцога Кариона, от этого нарушения не так далеко до куда более серьезных ошибок. Я прошу вас, Тамалания, быть аккуратной и следить за тем, как вы себя с ним ведете.

— С-спасибо, — выдавила из себя Алана. Злость на то, что посторонний человек лезет во что-то, принадлежащее только ей, мешалась в ней с признательностью: если Йорданка была такого мнения о Даоре Карионе, само ее предупреждение, а тем более признание в подслушанном разговоре, требовало определенной смелости. — Что еще вы слышали?

— Ничего, — чуть повела плечами Йорданка.

— Спасибо, — чуть громче повторила Алана. — Я понимаю, что вам проще было сделать вид, будто вы ничего не слышали.

Лицо Йорданки чуть потеплело:

— А я понимаю, вы считаете, что я лезу не в свое дело, — проницательно добавила она. — Но я надеюсь, эта маленькая ошибка станет последней в вашем общении с черный герцогом. Вы еще совсем ребенок, простите мне это слово. От его присутствия может кружить голову, но он не любит, когда женщины докучают ему своим интересом. Я слышала, он убивал некоторых из тех, что льнули к нему против его воли.

— Вы считаете, я влюблена и буду ему надоедать? — Алана даже не поняла, что сказала это вслух, и как уязвленно прозвучал голос.

— От этого может быть сложно удержаться, — кивнула Йорданка, не смутившись. — Ваша жизнь резко поменялась, и теперь вы, вероятно, считаете, что имеете право на все, категорически отличающееся от того, чем вы располагали раньше. Я не осуждаю вас, Тамалания. Просто появление белой герцогини — восхитительное событие, и мне очень хочется послужить тому, чтобы вы дольше оставались живы и в разуме.

— Я не буду ему надоедать, — раздраженно подняла руку Алана. — Спасибо за беспокойство. Я знаю, что я ему не пара, — сказала она, укоряя себя за то, что прозвучало это — права была Йорданка! — совсем не так уверенно.

— Именно, — подвела черту леди Петьер.

Странная мысль пришла Алане в голову: могло ли быть, что Йорданка считала парой черному герцогу себя? Это предположение не расстроило, а разозлило Алану, и она вежливо добавила:

— Вы считаете, его парой должна быть другая, сильная, герцогиня?

— Не мне об этом судить, — глухо ответила Йорданка, не заглатывая наживку. — Насколько мне известно, брака черный герцог не ищет.

Что-то отчаянное промелькнуло в ее глазах. Женщина отвернулась, поправляя уздечку своей гнедой кобылы, и то, как она спрятала глаза, уверило Алану в собственной правоте и устыдило ее. Не желая, чтобы эта тема висела в воздухе, она спешно продолжила:

— Насколько я понимаю, герцоги заключают браки в основном по политическим причинам, объединяясь с союзниками или гарантируя верность. В этом случае черной семье попросту не нужно искать себе супругов.

— Да, это так, — кивнула Йорданка, и Алана отчетливо ощутила, что женщина расслабилась. — Однако неверно думать, что выбора нет совсем. Многие герцоги женятся на дочках баронов или маркизов, и даже на безымянных. Насколько я знаю, Голденер заключил именно такой брак.

— Да, — тихо подтвердила Алана.

— А шепчущие обычно ищут себе в пару шепчущих, — продолжила Йорданка, не заметив, как дрогнул голос ее собеседницы. — За редким исключением.

— Я думала, решают мужчины, а женщине брак правят отец или брат, — проговорила Алана.

— Мне двести шестнадцать лет, и ни отцу, ни брату не удалось выдать меня замуж против моей воли, — усмехнулась Йорданка. — Хотя здесь, вероятно, дело в том, что отец слишком меня любил, а брат — трус, боящийся ссориться со мной, — едко добавила она.

— Ваш брат-герцог? — уточнила Алана, удивленная открытым пренебрежением к своему господину женщины, только недавно прочитавшей ей лекцию об этикете.

— Мой брат-герцог, — подхватила Йорданка, — так испугался, что отказался идти в поход. Именно поэтому я тут одна, и это снижает вероятность нашего успеха. Он трясется сейчас за свою жизнь и ждет, что я, как обычно, справлюсь с трудностями. Ему бы стоило носить платья и выходить замуж, а не мне. Все герцоги перед тем, как идти в поход, написали завещания, которые император примет к рассмотрению после их смерти. Но не Георги. Этот трус собирается править сам.

Алана потрясенно молчала, не понимая, чего от нее ждет леди Петьер. Наконец та вскинула свою небольшую голову, дрогнул на ветру платок:

— Я совсем смутила вас, Тамалания, и вы теперь не знаете, что сказать. Простите меня, я обескуражена его предательством. Ведь, по сути, он предал всю Империю, каждого, кто живет в ней. Я не считаю брата своим герцогом, его правление Коричневым землям на пользу идти не может. И если я выживу, буду просить императора передать титул мне. Большинство герцогов выступают на моей стороне.

— Вы хотите, чтобы и я поддержала вас в этих притязаниях? — догадалась Алана. — Боюсь, я не достаточно хорошо разбираюсь в политике, чтобы… Да и влияния у меня нет никакого. Вы бы лучше поговорили с герцогом Карионом.

— Мне будет проще поговорить с ним, если вы намекнете ему о моей идее, — прямо сказала ей Йорданка.

Язык Аланы чесался спросить, как же ей намекнуть Даору Кариону о чем-то, если с ним и разговаривать не стоит. Теперь понятна была смелость Йорданки и ее материнская забота. Помощь подобного рода стоила очень дорого, Алана несколько раз встречала упоминания о передаче титула в книгах — и везде были перечислены именитые семьи, гарантировавшие своим присутствием законность притязаний. И этих имен было немного, ведь стоило императору отказаться удовлетворить просьбу — и тогда гнев не свергнутого с престола герцога обращался и на союзников потерпевшего поражение родственника. Так была развязана минимум одна крупная внутренняя война, надолго обескровившая и Синие, и Коричневые земли около двух сотен лет назад.

Алана вспомнила, что Даор говорил об императорском суде. Да, Йорданка просила не вслепую. Может, она слышала и тот разговор?

Но как бы ни хотелось Алане отказаться, она выдавила из себя улыбку. В конце концов, если дело обстояло именно так, и Георги Петьер попросту