Справившись, мы посмотрели вниз. Черный шнур магии, связывавший труп чародея с Акрадием, вспух от закачанной в него энергии, и два отростка, темных как ночь, хлестнули ближайших стражей. Те застыли, искалеченные, а затем задрожали, когда в них полилась чужая магия. Со следующим приливом этой магии тела стражей взорвались, во все стороны разлетелись бескровные ошметки. Иссохшие губы мумии, и так не прикрывавшие желтых зубов, искривились в ухмылке.

Стражи гибли один за другим. Даже безголовые, они продолжали сражаться, но двигались все медленней, несуразней и вскоре падали без сил. Перевес врага сказывался. Стражи тонули в море драджей. Новая лента черной магии разорвала пополам еще одного из них.

Наших солдат почти окружили, и они не могли продвинуться к трону. Шансов не оставалось.

Амайра…

– Сейчас! – сказал я спиннерам. – Лучшей возможности не представится.

Доврой поправила воротник куртки, с нежностью посмотрела на Вартну. И я понял, почему младшая пошла за старшей. Они взялись за руки.

– За республику! – произнесла Вартна.

Доврой кивнула.

Вокруг них завихрился свет. Солнечное тепло сменилось резким жаром, словно идущим от раскаленного добела металла. Ко мне потянулись дымные щупальца фоса, и я отпрянул. Оставшиеся канистры взвыли, отдавая энергию, и вскоре схлопнулись, опустев.

Заклятие понеслось вниз, и воздух вокруг трона замерцал от внезапного жара. Появились полосы чистого белого света, постепенно образующие сферу. Когда сфера сложилась и полосы сжались, мумия сердито взглянула на нас.

Заклятие такой силы должно было испепелись ее. Но оно не испепелило. То ли из-за магии Акрадия, то ли из-за собственной мощи мумии. Перед заклятием спиннеров встал мерцающий барьер: символы из пламени и дыма. Заклятие, уловив отголоски знакомых слов, запуталось и ринулось обратно.

Я не успел предупредить. Вообще ничего не успел.

Все случилось почти мгновенно. Песок под ногами спиннеров расплавился, разжижился, и Вартна с Доврой, будто лишившись опоры, провалились в раскаленное болото. Они даже не вскрикнули. Лишь пузыри пошли по растопленному песку.

Внизу еще сражались полдюжины израненных стражей, пытаясь пробиться сквозь плотную стену драджей. Но вот их осталось пятеро. После ударов топорами по голове – четверо. Один сошел с ума от ярости и жажды крови. Он впился зубами в труп драджа и жадно сосал, хотя его лупили топорами и молотами.

Расплавленный песок забулькал, зашипел, из-под него появился череп, словно облитый жидким стеклом. Шея мерцала, грубые черты едва походили на человеческие.

– И это все, что Безымянные могут бросить против меня? – прошептал Акрадий в моей голове.

Череп беззвучно смеялся надо мной.

Безжалостная правда состояла в том, что я действительно бросил в бой все: элитных воинов Мелкой могилы, спиннеров, солдат Цитадели. Увы, несмотря на впитанный яд Морока, я оставался просто человеком с копьем.

Мы проиграли. Ущелье усеивали тела, стоны раненых смешивались с криками умирающих и лязгом железа. Храбрые всадники еще отбивались, собравшись в круг, но кольцо драджей вокруг них сжималось. Солдатам предстояло погибнуть, всем до единого. И погибнуть попусту.

Мушкетеры и лучники вокруг меня поняли это. Драджи надвигались на нас с запада и востока. Офицеры отчаянно пытались выстроить солдат в шеренги, чтобы достойно встретить врага.

Оболочка черепа растеклась, и тот вновь погрузился в песок. В гуще битвы последний стражник отшвырнул напавших на него драджей. Он лишился руки и половины головы. Из спины, словно шипы, торчали арбалетные стрелы. Стражник взревел и, размахивая трупом драджа, как цепом, расчистил пространство вокруг себя. Изо рта его текла кровь, уцелевший глаз бешено вращался. И тут страж заметил проход к мумии.

Охранные заклятия окутали стражника пламенем, но не остановили. С ревом он прорвался сквозь них, схватился за голову мумии, и огонь по его рукам перешел на труп. Истошный визг перекрыл шум битвы, мумия вспыхнула. Плоть стража осыпалась пеплом, кости превратились в угли. Харки, тянувшие трон, пали. От горящего трупа волнами покатилась магия. У драджей вокруг вскипала кровь, плавились глаза.

– Отступаем! Отступаем! – завопил я.

Стрелки` не слушали меня. Они заняли позиции и приготовились палить по драджам. Я дернул сержанта за руку и стал кричать, что нужно двигаться, убираться немедленно, пока драджи не уничтожили нас. Спастись можно было только бегством.

– Капитан, мы не бросим своих людей, – ответил сержант с безнадежностью в голосе. – Пока есть живые, не бросим.

– Все, кто задержатся здесь, умрут.

– Конечно, сэр. Остается надеяться, сэр, что мы сделали достаточно для победы.

Я уже собирался отвернуться и оставить их наедине со смертью, но тут увидел моего птенца, мою Амайру, поднимающуюся по склону на умирающей лошади. Из лошадиного бока торчали обломанные копья. В конце концов кобыла зашаталась и рухнула на песок. Амайра соскочила, попыталась откатиться, но туша придавила ей ступню. Амайра закричала. Закричал и я. Драджи приближались.

Я хотел кинуться к дочери, но сержант и солдат схватили меня. Более сильный, чем они оба, я потащил их за собой, не отрывая взгляда от Амайры.

– Капитан, вы нам нужны! – орал сержант. – Без вас мы не найдем обратной дороги!

В меня вцепились еще двое, потянули назад. Я беспомощно смотрел, как драджи спешились и побежали к моему ребенку.

Амайра поднялась, опираясь на одну ногу, вся в крови. Первого подоспевшего драджа она ударила саблей по голове. Когда второй замахнулся, Амайра завыла как банши, отбила его топор, ткнула саблей в пасть. Остальные опешили, замялись, но лишь на мгновение. Пока Амайра пыталась вытащить саблю, на нее напали четверо. Она стиснула зубы, дико сверкнула глазами.

А я приготовился увидеть смерть моей дочери.

От удирающей конницы отделился всадник на огромном черном жеребце. Драджи заметили его, развернулись, но конь налетел черной молнией и сшиб сразу двоих. Всадник бился, хоть и неумело, но яростно, и быстро прикончил одного из врагов. Но тут в шею его коня воткнулось копье. Конь вздыбился, и всадник свалился на землю.

Я выкрикивал имя Дантри. Я выкрикивал имя Амайры. Но сержант и солдаты оттаскивали меня все дальше. Освободиться не получалось: ноги скользили по песку.

Саблей Амайра орудовала бесподобно. Она зарубила последнего драджа, упала на колени подле Дантри. Тот был жив, вяло шевелился, старался подняться. На покрытом кровью лице Амайры пролегли светлые дорожки слез. Она подхватила Дантри под руку, помогла встать. Тот заметно пошатывался. Наверное, сильно ударился при падении или что-нибудь сломал.

Из ущелья уже спешили новые драджи. Я понимал, что Амайра и Дантри не успеют подняться на гребень. А я не успею спуститься к ним.