вдобавок нес куда меньше рисков в плане остойчивости корабля. Все же даже сейчас при проектировании корабля и в процессе его строительства, ни сами кораблестроители, ни наблюдающие за постройкой инженеры не могли заранее сказать, где будет располагаться уровень метацентрической высоты. Даже журналы весовых нагрузок велись не для каждого возводимого на отечественных верфях кораблей. Так что опыты с прочими схемами он благоразумно решил оставить всем тем, кто, несомненно, включится в гонку вооружения, как только со стапеля сойдет первый корабль, спроектированный и построенный в соответствии с его ожиданиями. Дело оставалось за «малым» — выбрать проекты уже существующих корпуса броненосца, машин, котлов, башен и вооружения, чтобы собранные вместе они совмещались в тот самый корабль, о котором вот уже многие дни велись дискуссии на борту флагмана Средиземноморской эскадры.

Однако, помимо многочасовых зависаний в гостях у Макарова, отставной капитан 1-го ранга каждый день разрывался между работами по подъему кораблей и обеспечению жизни приходящего в себя города, где до сих пор разбирали завалы на месте обрушившихся домов. Хорошо еще что все вопросы с разворачиванием русского отделения Красного Креста как в самом Асэбе, так и в Абиссинии взял на себя Машков, а прибывшего познакомиться с земляками Леонтьева увлек в беседы на тему модернизации армии откровенно скучающий Иванов, которому оказалось попросту нечем заняться в силу отсутствия требуемого опыта. Мешаться же у людей под ногами он и сам не горел желанием, проводя большую часть времени за какими-то записями, да помогая в меру сил в госпитале. Кто же в тот момент мог знать, что лелеемое Иваном желание все же попытаться наложить свою лапу на часть трансваальского золота окажется несбыточной мечтой. Причем таковой ее сделает человек, на которого сам пришелец из будущего возлагал немалые надежды

И вот сейчас, стоя перед самобеглой коляской, в ожидании второй по счету аудиенции у Его Императорского Величества — Романова, Александра Александровича, Иван прокручивал в голове первую встречу с хозяином земли русской, убежать от которой ему так и не удалось.

К его величайшему сожалению старая хитрость с попыткой спрятать на самом видном месте самое ценное — то бишь себя, не сработала от слова «совсем». Все же Иениш оказался слишком заметной и важной фигурой, чтобы император пустил на самотек не только все его начинания, но и личную жизнь, включая новые знакомства. Как-никак, отставной офицер, благодаря своим неоднозначным, но триумфальным действиям, кои вызывали восторг у одних и зубной скрежет у других, стал той фигурой, положение которой на «игральной доске» отныне следовало отслеживать во избежание, так сказать, неприятных неожиданностей. А ведь Иван, ставший компаньоном отставного офицера, как в официальных начинаниях, так и в «игре в добровольцев» оказался одним из немногих людей ранее не входивших в круг общения Виктора Христофоровича. Потому отрабатывавшие свой хлеб жандармы за считанные недели раскрутили всю подноготную этого доселе неизвестного человека и уткнулись в тот простой факт, что до осени 1893 года такого человека попросту не существовало, либо он провел всю жизнь в каком-нибудь медвежьем углу, куда и солнце заглядывало лишь по большим праздникам. Впрочем, справедливости ради, стоило сказать, что подобных мест имелось в избытке не только по всему миру, но и в России. Особенно в России с ее огромными просторами и явно недостаточным количеством дорог! Но в данной ситуации против Ивана сыграли показания выживших с «Русалки». Все, как один, с кем сумели поговорить жандармы, опознали на предоставленной фотографии своего спасителя. А кем на самом деле являлся он, император знал прекрасно. Вот и вышло, что после подписания мирного договора между Италией и Абиссинией главные виновники получения Россией места для столь необходимой на пути с Балтики к водам омывающим Дальний Восток военно-морской базы получили «дружеский совет» от одного знакомого Иенишу офицера корпуса жандармов, затесавшегося в свиту цесаревича, вернуться обратно на родину как можно скорее. Причем, этот совет оказался подкреплен парой простых неофициальных писем от совсем непростого отправителя.

Все же Александр III был не тем человеком, чьи послания можно было бы проигнорировать, будь ты даже английской королевой. И вдвойне сие касалось граждан Российской Империи. А уж Иениша так и вообще не просто касалось, а буквально обволакивало из-за его статуса негласного перста монарха, проводящего в реальность проекты, что, без сомнения, являлись волей императора всероссийского. Во всяком случае, именно подобное мнение сложилось об этом отставном офицере в высшем обществе, как России, так и Европы, после событий в далеком Асэбе последовавших вскоре за его дебютом в Китае.

Учитывая же факт заметного освещения хода недавних боевых действий, как в поддерживавшей Абиссинию России, так и в Европе через французские газеты, не упускавшие шанса потоптаться по гордости итальянцев, не стать объектом пересудов держащих руку на пульсе людей, основные участники тех событий никак не могли. Вот так Иениш и превратился в человека, непосредственно за спиной которого маячила размытая тень, напоминающая своими очертаниями громадную во всех смыслах фигуру Романова Александра Александровича.

Вот только даже столь значительное возвышение фигуры Иениша в глазах общества и последовавшие за этим фактом всевозможные негласные преференции не могли перекрыть огорчения Ивана от предстоящей встречи с императором, которой он столь рьяно избегал на протяжении двух с половиной лет своего проживания в этом времени. Любой иной человек на его месте, наоборот, прыгал бы от счастья, получи он приглашение от российского монарха «заскочить к нему на огонек», но пришедший из будущего гость ожидал от этой встречи куда больше проблем, нежели выгод. Нельзя было сказать, что он боялся ответственности или не желал помочь своей стране и народу обрести куда более спокойное будущее. Но давать советы, на что его, несомненно, начнут подбивать, считал для себя абсолютно невозможным. Это тогда, в своем времени, при редких чтениях фантастических книг он когда-то полагал, что смог бы научить все тех прошлых правителей, как следует избегать тех или иных ошибок. Но, к счастью, все эти мысли «восторженного вьюноши со взором горящим» выветрились из головы к тридцати годам. И попав таки в прошлое, Иван четко осознал, что на самом деле никак не смог бы стать непревзойденным советником, коему открыты едва ли не все тайны мироздания, по той простой причине, что он не имел никакого представления о реалиях прошлого, ставшего для него настоящим. Вспоминая, как нелегко ему поначалу давались даже простые походы в лавки или на рынок, он лишь горько усмехался своим мыслям гулявшим некогда в голове. Тем не менее, судьба таки решила подкинуть ему очередное