— Мы обсудим это позднее, я провожу вас домой, — Ева кинула короткий взгляд на Раду. — Иди уже к детям.

Мейнгрим пробурчал что-то невнятное, но оставил их наедине, и Ева наконец предложила гостье сесть.

— Конечно, лучше бы разместиться в моем кабинете, здесь прохладно и звук разносится на весь зал, — повинилась она, звеня колокольчиком. — Но отсюда удобнее идти в детскую, а я хочу быть поближе к ней.

С этим Радка никак не могла не согласиться, поэтому только кивнула. А когда пришедший на звоночек юноша принес пару пушистых теплых пледов и поднос с горячими напитками и пирожными, стало и вовсе хорошо.

— Радослава, — отпив немного и откусив от корзиночки, наконец заговорила Ева. — Я всё понимаю, но у вас с Мейнгримом брак с магической клятвой, тебе вовсе не нужно пытаться привязать его ребенком.

От неожиданности Радка едва не укусила ложечку.

— Вообще-то это он захотел ребенка, а не я, — возмутилась она, но Ева только отмахнулась от её слов.

— Чепуха, Грим терпеть не может детей, он даже племянника еле терпит, я уже говорила.

Радка хотела сказать, что с Матиасом и Фредек не особо тянется общаться, но сдержалась. Ей не с руки было обижать Еву, а нападки на сына могли стать куда более серьезными обидами, чем её связь с Манфредом. Так что пришлось промолчать.

— Лучше всего тебе принять приглашение Розы и отдохнуть на острове у цветочных. Развеешься, посмотришь другие места, — уверенно произнесла Ева и по тому, как она это произнесла, Радка окончательно всё поняла. Вот почему Мейнгрим ей ничего не говорил, и его попытка потянуть время тоже была понятна.

О чем думала Ева тоже было ясно как день, и вряд ли она верила в то, что из такого путешествия Радослава вернется. Сгинет как Янка, оставив Фабиуша на его мастера, и жалеть о ней скоро будет некому.

Самое обидное, что Рада понимала — на месте Евы она поступила бы также. А возражать и тем самым показывать свою осведомленность ей было не с руки. Вряд ли Ева даже без нарушения своей клятвы не могла сделать так, чтобы Радка сама с радостью полетела на цветочный остров.

— А вы, госпожа, там были? — вместо ответа спросила Радка, лихорадочно думая, что теперь делать. Когда-то в детстве она вычитала в сказке выражение «между молотом и наковальней», и сколько отец не водил её в кузницу, так и не смогла его понять. Что же, сейчас она знала точно, что чувствуют между ними.

— Нет, — Ева дернула плечом, словно отмахиваясь от назойливого насекомого. — У меня нет близких подруг среди цветочных.

— Как и вообще подруг, — Радка не сразу сообразила, что произнесла это вслух, но Ева не обиделась.

— Так и есть, — ответила она. — И на то есть причины. Кто-то проклял меня, и лучше этому человеку быть моим врагом с самого начала, чем становиться им позже.

«А ведь молот может и промахнуться, — неожиданно подумала Радка. — Если двинуться в его сторону».

Увидев же, что Рада не возражает против поездки на остров цветочных, Ева потеряла к беседе весь интерес. И, едва они закончили с пирожными, как предложила сходить за детьми. Они скомкано попрощались, вроде как Матиас устал и собирался спать, Манфред о чем-то поспорил с Мейнгримом, и ушел из детской раньше, а тут еще Ева, как и обещала, увязалась за ними до поместья. При ней с Фабиушем Ева не заговаривала больше о Лотте, а Радка не стремилась говорить с мужем при его сестре. Вот и шли молча, и только Фабусь что-то бубнил себе под нос, крепко держась за мать. Та же просто старалась не думать о том, что в случае неудачи он больше никогда не будет вот так ходить с ней. И, может, он об этом даже не вспомнит.

Радка так рьяно боролась с подступающими слезами, что не сразу поняла, как от невыплаканных слез у неё покраснели глаза и распух нос. Хорошо еще, что из-за зевающего Фабуся она могла не прощаясь скрыться в детской, а не изображать из себя радушную хозяйку. Какая из неё, небу на смех, хозяйка! Она даже за себя решать не может.

В детской она пряталась до тех пор, пока не заснул Фабиуш, а затем осторожно пробралась в свою спальню. Разговаривать с Мейнгримом, видеть, как он отводит взгляд и бормочет о вероятном выборе, ей совершенно не хотелось.

Спала она плохо и, едва рассвело, спустилась в почтовую комнату и написала Розе. Ответ пришел еще до того, как она успела окончательно проснуться. Радка несколько раз перечитала ответ. Что же, её ждали уже сегодня.

Запечатав ответ, она думала о том, удастся ли ей провернуть свой план, или она больше никогда не увидит сына. И Мейнгрима.

— Кхм, — кашлянул кто-то за спиной. Радка оглянулась и встретилась взглядом с Мейнгримом.

— Радослава, — неуверенно произнес он. — Ты ведь собираешься к цветочным?

Радка вздохнула.

— Я, может, и не магик, но не нужно делать из меня дуру, — она намеренно исключала из речи слова, позволившие бы ей катиться ровнее и вежливее. Только не сейчас. — Ты же сам хочешь удалить меня из дома.

«А твоя сестра хочет проверить, насколько опасны цветочные», — это тоже стоило произнести вслух, но с Мейнгримом оставался Фабусь.

— Ты присмотришь за моим сыном? — вышло жалко. Куда жалобнее, чем она собиралась.

— Я его мастер, — Мейнгрим теперь не отводил взгляда, и это внушало уверенность. — Со мной он в безопасности.

— Ну и хорошо, — Радка криво улыбнулась. — Пропусти, я начну собирать вещи. Меня ждут через две недели.

Мейнгрим молча посторонился и позволил ей пройти, а ей больше всего хотелось, чтобы он её остановил. Но получить именно то, что хочется, ей до сих пор не удавалось ни разу. Следующие две недели прошли как во сне. Радка уже злилась на себя, что дала себе отсрочку — с ней было только хуже, а насладиться общением с сыном всё равно и двух недель было мало.

С Фабиушем она попрощалась уже одетая в дорожное. Каждый человек в поместье и за его пределами должен был уверен, что она отправляется далеко и надолго.

А когда она уже стояла у порога, то