Однако, по мнению ЦРУ, Брода по-прежнему занимался шпионажем в пользу Советского Союза. В документе ЦРУ, опубликованном в 2000 году (без даты, но, очевидно, составленном в период, когда Брода работал в Вене), он назван "советским шпионом". Он включен в список "сотрудников Венской высшей технической школы, которые имеют коммунистические связи и симпатии" и которые упоминаются в еженедельных отчетах Академии ВВС США.9 За его научной деятельностью следили: в других документах, обнародованных ЦРУ в 2000-2001 годах, перечислены научные публикации и работа ряда ученых в Европе в 1950-е годы, в том числе и Брода.

Если бы ЦРУ считало, что Брода продолжал шпионить в пользу Советов после войны, и продолжало следить за его деятельностью в 1960 году, оно бы узнало, что он отправился на работу в Центр ТРИКО в Конго в течение двух месяцев, предшествовавших обретению независимости. Его присутствие там укрепило бы агентство в мысли о том, что Америке необходимо срочно контролировать этот регион и предотвратить советское проникновение.

МОНСЕЙГНЕР ЛЮК ГИЛЛОН, физик-ядерщик и ректор Лованиумского университета, безмерно гордился Центром ТРИКО. Именно он энергично выступил с требованием предоставить Бельгийскому Конго атомный реактор на том основании, что оно поставляло уран, необходимый для Манхэттенского проекта.

Но США не были так счастливы. В декабре 1958 года Уильям Берден и Джон Маккоун подписали контракт на поставку обогащенного урана для использования в TRICO; затем реактор, построенный в США, был доставлен в Леопольдвиль. Но тогда Конго было бельгийской колонией, теперь же оно находилось под контролем самих конголезцев. Кризис, охвативший Конго, усилил беспокойство Вашингтона. Существовала опасность того, что расщепляющийся материал реактора может быть украден. Еще более тревожный риск, по мнению ЦРУ, заключался в том, что реактор мог попасть в чужие руки. Мысль о том, что эта атомная технология может оказаться под контролем Лумумбы, которого демонизировали как опасного левого боевика, воспринималась как серьезная угроза. А если было известно, что Брода работает в центре, угроза усиливалась.

В августе 1960 года ЦРУ отправило телеграмму Ларри Девлину в Леопольдвиль, поручив ему отправиться в ТРИКО и извлечь стержни, которые используются в реакторе для контроля скорости деления урана. Девлину было велено сообщить об этом Гиллону, а затем закопать стержни в таком месте, где их нельзя будет найти. Запрос, говорилось в телеграмме, поступил от Комиссии по атомной энергии США. Девлин пришел в ужас: он не собирался прикасаться к реактору. Но он с готовностью выполнил приказ поговорить с Гиллоном. "Я поставил свои страхи на нейтральную полосу, - вспоминал он позже, - и поехал в Лованиум, проехав по дороге через три блокпоста".

Когда Девлин рассказал Гиллону об инструкции по извлечению стержней из реактора, ректор был категорически против. Это безумная идея, твердо сказал Девлину Гиллон; в любом случае выполнить задание в условиях секретности будет невозможно. Гораздо безопаснее, сказал он, оставить стержни в реакторе.

Ларс Эрстрём, профессор неорганической химии из Университета Чалмерса, подтверждает здравый смысл совета Гиллона. Если бы топливные стержни TRICO были неиспользованными, отмечает Эрстрём, с ними было бы безопасно обращаться. Но они были в эксплуатации с июня 1959 года, а когда стержни в реакторе облучились и начались ядерные реакции, они представляют серьезную угрозу для здоровья".

Девлин сообщил о мнении Гиллона в Вашингтон. К счастью", - писал он, он больше не слышал ни слова об этом вопросе.

ТРИКО оставили на месте, и ученые центра, не подозревая об угрозе со стороны ЦРУ, спокойно продолжили свою работу.

Но ТРИКО не был главным атомным вопросом в Конго, который интересовал США. Это был рудник Шинколобве.

В отношении конголезского урана произошла смена политики: в октябре 1959 года было принято решение не импортировать оксид урана, хранившийся в Шинколобве под землей. Это решение было подтверждено на самом высоком уровне правительства США 25 июля 1960 года на заседании Совета национальной безопасности. Джон Маккоун, председатель Комиссии по атомной энергии США, сообщил президенту Эйзенхауэру и его старшим советникам по безопасности, что Конго больше не считается важным источником урана для США.

Затем произошел резкий поворот, вызванный неожиданной речью Лумумбы, в которой он обвинил США в поддержке отделения Катанги, чтобы помешать Советскому Союзу получить в свои руки уран из Шинколобве. Речь была произнесена 2 октября 1960 года в фешенебельном ресторане "Зоопарк" в Леопольдвиле на высокопоставленном ужине, устроенном командующим гвинейским контингентом в ОНУК. Отчет о речи и ужине появился на следующий день в New York Times под ярким заголовком: "Лумумба нападает на США по поводу урана: Изгнанный премьер-министр Конго говорит, что Катанга получает помощь ООН из-за своих шахт".

Газета сообщила, что Лумумба покинул свою официальную резиденцию, где его охраняли ганские солдаты, на лимузине; до ресторана его сопровождал джип с гвинейскими солдатами, которые были вооружены пулеметами для обеспечения его безопасности. В ресторане Лумумба заявил ликующей толпе гостей ужина, что отделение Катанги было бельгийско-американским заговором с целью предотвратить попадание урана Конго в руки Советского Союза. Согласно статье в New York Times, Лумумба заявил, что мог бы получить миллионы долларов от США, если бы был готов "заложить национальный суверенитет". Он продолжал: "Их интересовала только Катанга, наше единственное богатство". Кому достанется катангский уран? спросили его слушатели. Возможно, он достанется русским", - ответил Лумумба. Мы должны предотвратить это любой ценой. Такова истинная правда".

Лумумба имел в виду урановые месторождения Шинколобве в Катанге, которые поставляли уран для бомб Хиросимы и Нагасаки, но которые перестали использоваться с открытием более богатых месторождений в Канаде и других странах", - пишет New York Times.

Ссылка на "более богатые месторождения в Канаде и других странах" была неточной, поскольку месторождений, богаче урана в Шинколобве, не было обнаружено нигде в мире. Еще более ложная информация содержалась в подписи к фотографии, иллюстрирующей статью, на которой Мобуту был изображен в армейской форме и солнцезащитных очках. Подпись гласила: "Игнорируемый Лумумбой", предполагая, что Мобуту был отвергнут Лумумбой. На самом деле Лумумба стремился сотрудничать с Мобуту с 1959 года, но был предан им.

То, что произошло дальше, доказало, что Лумумба был в значительной степени прав в своей оценке опасений США.

Если бы у советских людей и были какие-то иллюзии относительно богатства урана в Шинколобве, то их разбило бы публичное выступление Лумумбы. Позиция Вашингтона начала существенно меняться, и был рассмотрен вопрос о покупке урановой руды, хранящейся на руднике.

В книге "Пегги и я" Берден пишет, что "осенью" 1960 года - он не уточняет ни дня, ни месяца -