Выписка из постановления

Иркутск. 15 февраля 2005 года.

Судья Иркутского областного суда Толстая О. В., рассмотрев материалы, представленные первым заместителем начальника ГУВД по ИО, полковником милиции Клинчуком П. И.

Установил:

В Иркутске действует вооруженная преступная группа, состоящая из ранее судимых, которые занимаются хищением денег и имущества в крупных размерах путем разбойных нападений и краж на предприятиях Иркутска, Ангарска и Шелехова. Данная группа хорошо организована и сплочена. В распоряжении имеет оружие, радиостанции, средства маскировки, а также сотовые телефоны. По оперативной информации за период с 2002 по 2005 г. данной преступной группой было совершено более восьми разбойных нападений на предприятия и организации. Одним из активных членов данной преступной группы является Ниязов Роберт Ренатович 1967 г.р., прописан по адресу: Иркутск, ул. 1-Советская, дом ХХХ а, квартира ХХ, проживает г. Шелехов ХХХХХХ, использует сотовый телефон №609275, не работает, ранее судим.

Имеющаяся информация дает основания полагать наличие в действиях Ниязова признаков состава преступления, предусмотренного ст. 162 УК РФ, которое в соответствии со ст. 15 УК РФ относится к категории тяжких. На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 23, 25 Конституции РФ, Закон РФ «Об ОРД» и ст. 186 УПК РФ, постановил:

Разрешить проведение оперативно-розыскных мероприятий, связанных с ограничением конституционных прав личности гр. Ниязова, путем проведения прослушивания телефонных переговоров, ведущихся по телефону №609275, зарегистрированного на Ниязова Р. Р. Срок проведения мероприятий назначить 90 суток, начиная с 15 февраля 2005 года.

Судья Иркутского областного суда Толстая О. В.

Регистрационный номер 1/159с от 15.02.2005 года.

Как обращалось ранее идентичные постановления были вынесены в отношении Цветкова (9.02.2005), Старожилова (23.03.2005), Москаля и Говорунова (04.06.2005).

Таким образом из истребованных судом документов следует, что сотрудники милиции до 09.02.2005 года владели оперативной информацией о том, что Цветков является активным членом вооруженной преступной группы, совершающей нападения и кражи на территории Иркутска, Ангарска, Шелехова с 2002 по 2005 год.

Согласно приговору, после 9.02.2005 года совершены следующие преступления:

21.02.2005 года – разбой на Остапенко В. Н.

8.03.2005 – разбой на Симибратченко В. А. Ильину Ю. С., Павлову М. С.

8.04.2005 – разбой на Журавлева Г. П. и Пустогородскую Т. Д.

30.05.2005 – разбой на Любимскую И. Н.

3.06.2005 – кража имущества и неправомерное завладение а/м «Ниссан Тиррано» Захарова В. Г. без цели хищения

10.06.2005 – разбой на Игнатьеву Н. Е., Филиппову В. К., Одарку Л. А., Кузнецова В. С.

7.07.2005 – разбой на Лукьянчикова П. Л.

Тем самым имея информацию о наличии вооруженной группы, органы МВД не пресекли их деятельность, а фактически оказывали содействие в совершении преступлений, если считать доказанным факт их совершения указанными лицами.

В этой связи необходимо обратиться к показаниям Ниязова, данным в период после прослушивания стенограмм и аудиозаписей:

– Слежку, когда вы примерно заметили?

– В одно время то возникнут, то пропадут. Потом опять возобновлялись. С 2003 года где-то.

При этом Ниязов не уточнял за кем следили сотрудники милиции и не смог более конкретно указать период времени слежки.

Вместе с тем, если учитывать показания Ниязова, которые признаны судом достоверными и правдивыми, об осуществлении слежки с 2003 года, активное прослушивание телефонных переговоров с 2005 года, имеющуюся оперативную информацию о наличии вооруженной преступной группы, совершающей тяжкие преступления с 2002 года, то возникает закономерный вопрос: «Почему позволялось совершать преступления группе если на 9.02.2005 имелась о ней информация (после 9.02.2005 года совершено 7 особо тяжких и тяжких преступлений)? Каким образом могли совершаться преступления группой, если с 2003 года велось наружное наблюдение (с 19.01.2003 года совершено 42 особо тяжких и тяжких преступления, в том числе убийства людей)?»

Анализируя эти сведения, приходишь к выводу – не было никакой группы, а все обвинения охранки не более чем выдумка, чтобы придать хоть какой-то вид законности их действиям.

При высказывании последнего слова я обратил внимание на то, что суд фактически истребовал доказательство невиновности подсудимых и фабрикации уголовного дела, поскольку в случае достоверности этих сведений, так называемая вооруженная преступная группа была бы задержана как минимум 21.02.2005 года. Причем с поличным. Или как максимум в 2003 году. Так же указал, что в случае признания материалов прослушки допустимым доказательством и вынесении обвинительного приговора в отношении преступлений, совершенных 21.02.2005, 8.03.2005, 8.04.2005, 30.05.2005, 3.06.2005, 10.06.2005, 7.07.2005, необходимо вынесение частного определения в адрес МВД с требованием о привлечении виновных лиц к уголовной ответственности поскольку первоочередной задачей ФЗ «Об ОРД» является пресечение преступной деятельности, а не ее поощрение.

Судья Куйбышев реально осознав, какие документы он исследовал и огласил – ведь они ставили под сомнение возможность совершения преступлений, при изложенных в них обстоятельствах, при вынесении приговора проигнорировал истребованные им же документы, не дав им никакой оценки.

А как же требование закона о необходимости оценки всех исследованных в суде доказательств, особенно подтверждающих невиновность подсудимого (пусть даже косвенно).

Верховный суд РФ так же проигнорировал эти доводы, изложенные в дополнении №48 к кассационной жалобе.

Хорошо, меня считают виновным в совершении преступлений, которые происходили фактически на глазах сотрудников милиции, так почему только я несу ответственность? Восстановление социальной справедливости и прочая лабудень? Защита лиц, пострадавших от преступлений?

Но в этом случае, как мне думается, сотрудник милиции, следивший за лицами, подозреваемыми в совершении тяжких и особо тяжких преступлений и, позволяющий дальше их совершать, причем фактически у него на виду, достоин не менее жесткого наказания.

Мне интересно было бы узнать мнение потерпевших по этому поводу. Хотя… есть ли в этом смысл…

Если потерпевшие, (во всяком случае большинство несмотря на то, что были и такие которые не пошли на поводу у следствия и давали показания, опровергающие версию обвинения, выстроенную на показаниях пету…) которые откровенно лгали в судебном заседании, противореча своим же первичным показаниям, то трудно ожидать от них желания справедливости.

Конечно, правомерен вопрос, а как же бы я сам себя повел, если в отношении моих близких или меня самого, было совершено преступление, а охранка убеждает, что пойманные бандиты и есть те самые подлецы? Милиция же не может врать! Правда?

Может!!! И очень часто это делает! Но здесь вопрос больше нравственный…

Я много думал над этим вопросом, в том числе переворачивая свою жизнь, страница за страницей, и пришел к выводу, что пока я не был бы убежден на сто процентов в отношении лица к преступлению, следствие не получило бы в моем лице такого рода помощника. Да и в случае убежденности, я говорил бы то,