когда с Ральфи слетает парик. Подобные маленькие нюансы делают шоу полным, многослойным, таким, какое оно есть. Если бы сценарий написал кто-то еще, он мог выглядеть так: Тони входит и убивает Ральфа. Никто бы не снимал парик, и вы бы не смотрели эпизод так долго.

Майкл: Мне эти сцены кажутся очень забавными, потому что они сразу же отвлекают тебя от того, чтобы просто играть в стиле «Ок, вот он я, мне нужно расчленить труп». У моего героя большая проблема: он под кайфом и не хочет, чтобы его босс знал, что он обдолбанный. При этом ему предстоит разобраться с трупом, так что теперь вместо одной линии я играл целых три. Ходил туда-сюда, концентрируя внимание на разных вещах.

Мы расспросили Робин и Митча о написании сценария этой серии. Они рассказали нам кое-что, чего мы не знали, и признались, что есть то, о чем не в курсе даже они.

– Майкл

Робин: Сцена, где мы прикончили Ральфи, была очень важной для нас, потому что прежде мы никого не убивали таким образом. Нельзя было просто написать: «Он его душит», предстояло на самом деле сыграть это. Мы писали в кабинете внизу в нашей квартире и представляли все детали постановки.

Митч: Это была хореография, как танцевальный номер, так что режиссер знал, как что сделать.

Робин: Я положила руки ему на шею, чтобы задушить, и мы проделали все эти вещи.

Митч: Полностью хореографическая постановка.

Стив: Вы не просто написали: «Они дерутся, Тони убивает его», а точно расписали, как все происходит?

Митч: Мы так и сделали, да. Но мы не писали, что Тони обжигает руку в конце сцены. Там стояла портативная плита, и он положил на нее ладонь, когда та была включена.

Робин: «Портативная» означает, что это была настоящая плита. Митч разыграл эту сцену: когда Джим кладет руку на конфорку, кто-то не выключил ее, поэтому его ладонь действительно оказалась обожжена. Также Дэвид всегда хотел использовать средство от клопов в сцене драки, так что это тоже стало ее частью – спрей, распыленный в лицо Тони. Дэвид долгое время держал эпизод в кармане, в списке желаемых сцен.

Митч: Я был на съемках сериала и вернулся после обеда или около того. Тим Ван Паттен, режиссер, сказал мне: «Джоуи Пэнтс хочет сыграть так, как будто он не убивал лошадь. Понимаешь, о чем я?» Тим беспокоился, хотя можно было просто позволить ему сыграть именно так, ведь он замечательный актер. Джоуи Пэнтс исходил именно из того, что он не убивал лошадь. Его подход был интересен.

Робин: Я думаю, даже у зрителя возникает ощущение, что, возможно, он этого не делал. В тот момент это неважно.

Стив: Так вы это написали или все происходило уже после создания сценария?

Митч: Нет, это была идея Джоуи Пэнтса.

Робин: Мы не знали ответа.

Майкл: Когда вы писали сценарий, то оставили его настолько расплывчатым, что его можно было сыграть в любом ключе.

Робин: Сериал в основном снят с точки зрения Тони. Так что нам не нужно было решать этот вопрос. Возможно, он убил лошадь, но возможно, что и нет. [Смеется.]

Майкл: Ну, мы знаем, что Дэвиду нравятся открытые финалы, не завязанные аккуратным бантиком, так что оставить вопрос без ответа – идеальный вариант концовки.

Как я уже говорил, Майкл отлично справился с ролью Кристофера под кайфом. И конечно, Майкл всегда абсолютно трезв, когда играет подобные сцены. Но есть одна сцена – и он знает, что я буду спрашивать об этом, – которую он сыграл полностью обдолбанным.

– Стив

Стив: Расскажи нам о конце серии, когда вам пришлось сбросить тело Ральфи с обрыва.

Майкл: Мы снимали в каком-то государственном парке в Нью-Джерси. Съемки проходили в пятницу вечером. Мы приехали туда до захода солнца и собирались снимать всю ночь.

Мы отрепетировали сцену, которая заключалась в том, что мы с Джимом несли завернутое в ковер тело Ральфа. Мы извлекаем труп из машины, подходим к краю обрыва и бросаем в реку внизу. Одну камеру собирались установить в лодке на воде, чтобы снимать нас снизу. Пару камер разместили на обрыве, намереваясь осветить весь лес, снять много широкоформатных кадров и постановочных сцен. Мы отрепетировали, все было хорошо, и тут выяснилось: «Подготовка займет много времени. Мы должны повсюду расставить свет, установить камеру в лодке и дождаться захода солнца». Мы с Джимом возвращаемся к его трейлеру, зная, что у нас много времени, и просто расслабились. Потом он спросил: «Хочешь выпить?» Я ответил: «Конечно, почему бы и нет?»

Митчелл Берджесс, который написал сценарий этой серии, присоединился к нам в трейлере, и мы начали пить. У Джима была непочатая, не открытая бутылка Wild Turkey. Ну, когда на площадке наконец все устроили и пришли звать нас на съемки, она была пуста. Мы с Джимом выскочили из трейлера, воняя бурбоном и покачиваясь на заплетающихся ногах.

Нам сказали: «Стоп, нельзя позволить этим парням добраться до края обрыва, потому что тогда пятого сезона может и не быть», – настолько мы были пьяны.

Они обсуждали, что делать, и вскоре появились с цепями. Их пристегнули к нашим лодыжкам, привязали к деревьям и засыпали листьями, чтобы мы могли подойти к краю обрыва и не упасть, когда будем бросать тело. И именно так мы и поступили. Мы вышли на утес, но были прикованы цепями к деревьям, чтобы не свалиться в реку в пьяном виде.

Стив: Каково это было – пытаться снять такую сцену в невменяемом состоянии?

Майкл: Я не очень хорошо помню.

Стив: Еще бы.

Майкл: Дело в том, что мы никогда не пили, если в сцене нужно было вести машину или драться, где кто-то другой полагается на твой физический контроль и нельзя навредить ему или что-то еще. Но в сцене на утесе у нас даже не было никакого диалога, мы просто вышли и сбросили эту штуку. Нас все не слишком волновало. Мы оба чувствовали себя комфортно. А вот продюсерам было не очень весело.

Одна из моих любимых сцен во всем сериале – в десятой серии этого сезона: вмешательство. На карту поставлено очень много, момент исключительно серьезен, а потом он превращается в фарс – это невероятно хорошо продуманная сцена. И одна из многих вещей, которые мне в ней понравились, это наша совместная игра.

– Майкл

Майкл: Сцена вмешательства