Шрифт:
Закладка:
Князь Баиндур подозвал к себе хромого Ованеса, который числился его телохранителем.
— Эй, ты, хромой бес, — обратился он к нему, — не знаешь, куда мы выйдем, если пойдем вот так? — и он показал направление.
— На ту сторону ущелья, не входя в него, — ответил хромей телохранитель. — Но для этого нужно сделать большой крюк.
— Верно, зато этот крюк избавит нас от необходимости карабкаться по скалам, ежеминутно рискуя сорваться в пропасть и сломать себе шею.
— Что ж, можно, — ответил Ованес одобрительно.
— Если перейдем на ту сторону, мы поставим врага меж двух огней,
— Если только он не заметит нашего передвижения.
— Хочешь сказать, персы могут преградить нам путь и приостановить продвижение вперед? Отлично, нам только этого и надо, — пусть спускаются со своих высот! Но могу поклясться двенадцатью апостолами и тремястами шестидесятые шестью патриархами, — они ни черта не заметят. Видишь, как сгущается туман?
Хромой Ованес посмотрел вверх; в самом деле, молочный туман стал все более походить на облака.
— Ты знаешь, для чего все это говорю тебе? — продолжал князь Баиндур. — Чтобы разъяснить мои планы. Я пойду вот так. А теперь беги к мелику Парсадану и расскажи ему об этом. Понял?
— Понял, — ответил хромой, готовясь идти.
— Ну, торопись, мой храбрец! — подбодрил его князь. — Даже хромой, ты самый быстроногий из моих телохранителей. Сообщи мелику Парсадану, чтобы не трогался с места. Через несколько часов враг окажется между мной и им, и мы зажмем его с обеих сторон.
Хромой телохранитель сгинул как черт.
Кпязь взял с собой четыреста человек и пошел по избранному направлению, а сто оставил, чтобы они «заняли» врага ружейной перестрелкой, создавая впечатление, будто здесь все войско.
Путь, который избрал князь Баиндур, оказался не таким легким, как он думал: приходилось без конца спускаться в глубокие ущелья и подниматься, и все это по козьим тропам.
Постоянные дожди, стремительные потоки разрыли грудь горы, оставив глубокие расселины. Через густые заросли колючего кустарника и вьющихся растений могли бы проползти разве что змеи. Но армянский воин, родной сын своей страны, умел пройти и тут. Трудности еще больше подзадоривали его, даже вызывали нечто вроде умиления и восторга. Идея освобождения родины полностью захватила его. Ведь сегодня ему предстояло взять крепость Зеву — одно из самых значительных укреплений этого края. Умереть или взять ее — таков был обет каждого.
Пока князь Баиндур со своей группой медленно, но верно шел к цели, мелик Парсадан на той стороне горы вынашивал другие планы. Это был умелый, опытный солдат, а по уму — отличный правитель страны. Алидзор с прилегающими к нему селами принадлежал ему.
Между воинами Парсадана и персами продолжалась ленивая перестрелка, ни одна из сторон не решалась напасть. Ружья палили больше для виду, словно противники говорили друг другу; «Смотри, я здесь».
Туман совершенно потерял белизну и был уже цвета золы. Вдруг поднялся легкий, но довольно прохладный ветер, заморосил дождь. Это весьма неприятное во время сражений обстоятельство почему-то обрадовало старого полководца. Морщины на его лице дрогнули, и в глубоко сидящих глазах промелькнула улыбка. В эту минуту появился хромой Ованес с сообщением от князя Баиндура.
— На войне твердые и неизменные решения не всегда оправданы, — произнес мелик Парсадан с обычным своим спокойствием. — Надо приспосабливаться к изменившимся условиям. Баиндур приказывает мне не трогаться с места, а что вы прикажете дождю?
— Дождю я ничего не могу приказать, — смеясь ответил хромой гонец, — он будет идти, сколько захочет.
— Вот именно, — улыбнулся старый воин. — И, судя по этим темным тучам, довольно долго. Мелкий дождь у нас не скоро прекращается. А этот дождь принесет нам успех…
— Другими словами, скоро все мы станем мокрыми курицами…
— Я повторяю, что дождь принесет нам успех. Это можно считать делом решенным. Ты знаешь, что у персов фитильные ружья. От дождя фитили отсыреют, и они не смогут стрелять. А у наших отличные кремневые ружья, они не очень боятся дождя. Теперь уже можно смело нападать, и через несколько часов персы с горных вершин посыпятся в ущелье.
Замысел мелика Парсадана на деле не противоречил планам князя Баиндура, а даже способствовал их исполнению.
И в самом деле, армяне были вооружены отличными кремневыми ружьями, закупленными в Европе армянскими купцами Исфагана и переправленными через Каспийское море и Россию. Армянский воин впервые видел на конце своего ружья штык и это забавляло его, как забавляет ребенка новая игрушка.
У врага же ружья были старого образца и очень тяжелые. Вместо штыка они оканчивались двумя деревянными рогами, которые служили опорой. Рога были приспособлены так, что легко перемещались, во время стрельбы их можно было втыкать в землю, а дуло устанавливать на них горизонтально, как на козлах. Это имело и еще одно удобство, — если у солдата дрожали руки, тяжелое ружье оставалось неподвижным. А в походе рога устанавливались параллельно стволу ружья, и они выглядели как штык[142].
Дождь все моросил. К счастью, грязи не было, песчаная почва впитала воду. Кроме того, горные склоны были покрыты густой травой, либо скальными породами, по которым вода сбегала вниз.
Все это наполняло сердце мелика Парсадана несказанным ликованием. Старый воин как будто снова помолодел, стал по-юношески живым и задорным. Вздыбленные скалы на краю бездны, вертикальные, как стены, утесы, непроходимые склоны и глубокие ущелья не приводили его в отчаяние. Идя впереди своего войска, он подбадривал людей:
— Ну, дети мои, еще одна гора — и враг окажется у нас в когтях!
А «дети» продвигались вперед, как львы, и ни в каком подбадривании не нуждались.
Пройдя довольно большое расстояние, мелик Парсадан приказал сделать привал перед решающим сражением. Люди беспорядочно расселись на камнях. Одни курили, другие, вынув из мешочков маленькие бутылочки с водкой, пили и угощали товарищей. Покрасневшие, обожженные горным воздухом оживленные лица воинов выражали такое удовольствие, будто они сидели на пирушке или