губ и стекает по плоской груди и прессу. — Может быть, Спенсер не единственный, кто оценил Микропенис Чака? — он постукивает пальцами по стене рядом с собой, пока я стою под струёй, намачивая трусики и приоткрывая лишь намёк на то, что скрывается под ними.

Я почти отказываюсь от этого — только от части с имитатором пениса, — потому что беспокоюсь, что Спенсер может приревновать. Но потом я вспоминаю, как расстроились близнецы в Диснейленде, когда я отказалась поцеловать их из-за тех же опасений. Они заслуживают — Тобиас заслуживает — того, чтобы их иногда ставили на первое место. В любом случае, Спенсер действительно чёртов натурал. Я на самом деле думаю, что из всех парней у Тобиаса и Мики, скорее всего, были бы бисексуальные наклонности.

Кроме того, эти чёртовы близнецы одержимы этим пенисом, и я вполне могу им потакать.

— Как я выгляжу? — спрашиваю я, сжимая мокрые волосы двумя руками и пытаясь принять сексуальную позу.

Тобиас прикрывает рот рукой, чтобы подавить смех.

— Как девчонка, — бормочет он, опуская руку и пожимая плечами. — Но мы всё ещё можем поиграть в ролевые игры.

— Ха, — я замираю, когда Тобиас достаёт «секс-камень» (он выглядит как круглый кусок мыла), намыливает руки, а затем растирает его по всей длине своего пениса. Я не могу отвести взгляд, я заворожена.

Чёрт, я действительно извращенка, да?

Хотя, без шуток, эта извращённость пригодится, когда имеешь дело с пятью любовниками.

— Давай притворимся, что я не близнец, а ты какой-нибудь случайный парень в кампусе, которого я считаю симпатичным. Мы в душе общежития, и я только что подкрался к тебе.

Это очень похоже на сюжет яоя, и я живу ради этого. Есть так много девушек, которые мечтают быть нижними в отношениях между мужчинами и всё же… всё ещё хотят быть девочками. Это трудно объяснить. Я думаю, что это настолько близко к осуществлению моей фантазии, насколько я когда-либо смогу получить.

— О, это такая игра, — поддразниваю я в ответ, но я действительно чертовски взволнована этим. Я прочищаю горло и говорю своим самым грубым, самым мужским голосом. — Привет, братан. Какого хрена тебе нужно?

Тобиас роняет мыло, он так удивлён, и его смех громко раздаётся в огромном душе, когда он сгибается пополам и воет от смеха.

— О, Боже мой. Это ужасно. Никогда, никогда больше так не делай. Ты больше похожа на мальчика, когда не пытаешься им быть.

Я бью его кулаком в плечо, и он выпрямляется, сверкая глазами, в то время как я вся краснею и скрещиваю руки на груди в упрямом вызове.

— Как же тогда я должна разыгрывать своего персонажа?

— Может быть, тебе просто не стоит вообще разговаривать? — Тобиас разворачивает меня и кладёт мои руки на стенку душа. Он обнимает меня, обхватывает и сжимает мой фальшивый член, целуя в шею сбоку. — Не называй мне своего имени. На самом деле, вообще ничего не рассказывай мне о себе. Я просто хочу чего-нибудь горячего, грязного и быстрого.

Я хнычу от этого, но держу рот на замке (впечатляющий подвиг для кого-то вроде меня).

Тобиас стягивает мокрые трусы с моей задницы, но оставляет переднюю часть более или менее нетронутой, удерживая мой искусственный пенис на месте. Он проводит большим пальцем по моему, э-э-э, заднему входу, и я полностью напрягаюсь.

— Расслабься. Я сделаю так, чтобы тебе было приятно, — он продолжает целовать меня, избегая груди в пользу поглаживания живота, обхватывая мою попку. Он играет со мной в том месте, где со мной раньше никто не играл, используя немного этой скользкой смазки от секс-камня, чтобы сделать её приятной и скользкой. Когда он вводит один палец, я на несколько секунд теряю способность дышать. — Так нормально?

Я киваю, и он продолжает, не торопясь превращать меня в трясущееся месиво. Другой рукой Тобиас потирает мой пенис, заставляя его основание двигать мой клитор. Между этим и его медленным, осторожным пальцем я почти теряю сознание.

— Пока нет. Не раньше, чем я закончу, — он берёт свою правую руку и обхватывает её вокруг моей талии, чтобы удержать меня в вертикальном положении, а другой дразнит мою задницу кончиком своего члена. Добавляется больше смазки, скользкой, горячей и блаженно водостойкой. Мои глаза закрываются, и я полностью погружаюсь в происходящее, желая передать это Тобиасу, мне любопытно посмотреть, на что это может быть похоже. — Ты готова к этому?

Ещё один мой кивок.

Тобиас не торопится, входя в меня с такой мучительной медлительностью, что я чуть не плачу. Я хочу большего, и всё же я знаю, что это правильный способ добиться этого. Легко и медленно, нежно, мягко. Вот как мы это делаем, пока он полностью не погружается в меня, и я снова чувствую, как слёзы щиплют мои глаза.

Я хочу большего. Я хочу этого так чертовски сильно, что трусь об него задницей, и он стонет.

— Чёрт, чувак, ты действительно хочешь этого?

Я снова киваю, двигая задницей, чтобы ему не приходилось входить и выходить, трение между нами растёт более безопасным и нежным способом для моего первого раза, подобного этому. Это совершенно невероятное ощущение, затягивающее меня в фантазию момента, заставляющее чувствовать себя незаконной любовницей Тобиаса.

Он снова начинает тереть имитатор рукой, с удовольствием поглаживая мой клитор при каждом движении. Я продолжаю крутящие движения, прижимаясь к нему задницей, потирая нас друг о друга, заставляя его тяжело дышать. Мы так долго занимаемся этим, стонем, колотимся и растираем друг друга, что появляется Мика, чтобы проведать нас.

— Поторопитесь, — говорит он, заглядывая в ванную, не потрудившись проверить душ. — Мы начинаем фильм в десять.

Мы игнорируем его, продолжая наше занятие.

Так или иначе, становится лучше от осознания того, что Мика вошёл, но понятия не имеет, что мы делаем.

Всё верно: Тобиас сейчас не близнец. Он какой-то случайный чувак, и я какой-то случайный чувак, и эти душевые в общежитии не такие уж приватные.

Я поворачиваю голову в сторону, и Тобиасу удаётся завладеть моими губами, целуя меня и любя каждым движением своего языка. Именно тогда фантазия немного угасает, потому что я чувствую его привязанность, нашу фамильярность, нашу давнюю потребность друг в друге.

Возможно, мы разыгрываем сценарий гей-перепихона, но это я и мой жених.

Это оно.

Я раскачиваюсь сильнее, а он трёт быстрее, и тогда я испытываю самый странный, самый неповторимый оргазм в моей жизни. Звуки, которые я издаю, то, как я извиваюсь, вызывают у Тобиаса оргазм прямо из него. Он кончает туда, где ещё никто не кончал