Танос дерзко уставился на Аласдэра в ответ, и в покоях повисла напряжённая тишина. Вампир воспользовался моментом и решил рассмотреть ту часть лица кузена, которая была ему знакома.

Голубые глаза Таноса не пострадали, как и отросшие до плеч светлые волосы, и высокая скула. Танос ждал, что ответит Аласдэр, не моргая. Ни разу. Будто говорил: «Хорошенько рассмотри урода, такого ты вряд видел».

Но пришло время дать понять этому мужчине — моему кузену, — что несмотря на его внешность он остаётся кровным братом. Частью их семьи. И что Аласдэр отказывается отворачиваться.

— Тебе нужно пойти и найти Итона.

Танос хмыкнул, и концы линии, где раньше был рот, поднялись вверх.

— Вот это как раз в последнюю очередь.

— Если ты позволишь ему увидеть…

— Аласдэр, — проговорил Танос, — остановись. Ты не понимаешь, о чём говоришь.

Аласдэр нахмурился.

— Мне трудно поверить, что тебя так быстро победить. Танос, которого я знаю, никогда бы не сдался легко. Даже перед такими… препятствиями.

Кузен снова надел маску на остатки того, что когда-то было носом, и натянул капюшон на голову.

— Ты что, и вправду думаешь, что он не примет тебя обратно?

Танос сверкнул в ответ глазами из-под капюшона, и Аласдэр ощутил исходящее от него предостережение.

— Это не самая большая проблема, кузен.

— Тогда я не понимаю.

— Ты и не поймёшь. Есть только трое тех, кто понимает. Знаешь, почему твой старейшина оставил тебя здесь? Потому что он один из них.

Танос сел на диван и закрыл ладонями лицо.

— Это моя вина…

— Разве? Танос, это не ты ударил себя ножом. Это сделал тот ублюдок, Элиас.

— Нет, я не про это. А про всё, что случилось потом и должно случиться сейчас, — ответил Танос. — Это моя вина.

Аласдэр присел перед кузеном на корточки и заглянул ему в глаза, пытаясь понять и сказанное Таносом, и это новое ошеломляющее чувство сострадания. Должно быть, оно шло от Леонида… Но как?

— Я так на него зол. Я злился на него долгое время. Просто скрывал это, — прошептал Танос. — Но оно никуда не ушло.

— Твою злость можно понять. Повреждения немыслимы. Итон поймёт это. Вы — одно целое, ты и он. Как Иса с Диомедом и я с Василиосом.

Танос упрямо покачал головой.

— Нет. Уже нет, и даже если бы снова смогли стать единым целым, всё изменилось. Мы не похожи на тебя с Исой, и Итон… он ушёл.

Парис ничего не мог поделать с колотившей его дрожью, пока друг вёл его в огромную ванную комнату и закрывал за ними тяжёлую деревянную дверь. Лео, напротив, выглядел удивительно спокойным, учитывая случившееся. Он сбросил с себя белую простыню и потянулся за роскошным махровым халатом, висевшим на медном крючке.

После многих лет дружбы для обоих стало вполне привычным переодеваться друг перед другом в тренажёрном зале или перед походом по ночным клубам. Но сейчас, стоя в незнакомой ванной комнате после всего пережитого за последние — сколько? Двадцать четыре часа? — он испытал шок, увидев следы укусов и красные отпечатки пальцев на бледной коже Лео.

«Господи, так они его принудили! И, судя по всему, пили его кровь».

— Ты в порядке? — выдавил из себя Парис, сделав несколько быстрых шагов по кафельному полу и беря руки Лео в свои. Друг сжал в ответ его пальцы, подвёл к скамейке и велел сесть.

Остаточная головная боль ещё пульсировала где-то за глазными яблоками, усиливаясь в такт ускоряющемуся сердцу. Парис наконец-то сел, и Лео, опустившись на сиденье рядом, глубоко вздохнул. Парис окинул друга взглядом — обычно жизнерадостное лицо было серьёзным. Он почувствовал нарастающее беспокойство и попытался вспомнить, когда в последний раз они жили нормальной жизнью и шутили. Когда же это было?.. На день рождения Лео? В тот вечер в клубе? Точно. А через пару недель после этого Лео пропал.

— Нам нужно поговорить, — сказал Лео, потирая ладонями собственные бёдра.

— Знаю. Лео, что они с тобой сделали?

Друг открыл рот, потом закрыл и поднялся.

— Ну… хм-м-м… Ты вообще разговаривал с Элиасом?

Парис покачал головой, следя за каждым движением Лео.

— Нет, я не видел его с тех пор, как его увели в наручниках. Он… — От вдруг пришедшей мысли закружилась голова, и Парис прикрыл ладонью рот. — Он умер?

Лео покачал головой:

— Нет. Господи, нет. Он с… Впрочем, не волнуйся о нём. Просто знай, что он в порядке. Давай лучше кое-что проясним, пока ты не отключился или… хм… тебя не стошнило на Василиоса. Ему это вряд ли понравится.

Парис удивился появившейся на губах Лео лёгкой улыбке. Что тут смешного? Без понятия.

— Тот парень, Василиос, и Аласдэр. Они… ну… это… — Парис попытался найти подходящее слово: — сделали тебе больно?

Лео прошёлся пятернёй по волосам и сжал свой затылок.

— Нет, — ответил он и, подойдя к раковине, набрал в стакан воды.

— Нет? Лео, я видел твою спину. Это же я. Мне ты можешь рассказать правду.

Лео вернулся к скамье и протянул другу стакан.

— Парис, я говорю тебе правду. Они не делали со мной ничего, чего бы я… — Лео запнулся, прикусил зубами нижнюю губу и пожал плечами. — Чего бы я не хотел.

«О, чёрт! Он спятил», — подумал Парис, заметив в глазах своего друга промелькнувшее выражение удовольствия. Лео похитили, удерживали силой, и он в конце концов сошёл с ума.

— До того, как Элиаса отправили… хм… увели, — начал Лео, — он тебе что-нибудь говорил? Как ты освободился?

Теребя зубами губу, Парис мысленно вернулся к тому моменту в камере. Тогда он хотел единственного — убежать, и в следующий миг из него — прямо из рук — уже вырывалось чёрное облако. Огромный вампир-охранник скрючившись лежал на полу, и Парис оказался на свободе. Убегая от всего, что ожидало впереди.

Абсолютно случайно он столкнулся с тем, кто вернул его в эту запутанную ситуацию — с Таносом.

— Парис? — окликнул Лео, выдёргивая того из задумчивости. — Как ты выбрался из камеры?

— Я… Если честно, не знаю.

Лео посмотрел на него прищурившись.

— Тебе кто-то помог? Может, кто-то говорил с тобой? В голове.

«Откуда он знает?»

— Слушай, я не могу даже представить себе, о чём ты думаешь. Когда я попал сюда впервые, то был напуган до смерти…

— Однако ты притащил сюда ещё и нас с Элиасом?

Лео резко втянул воздух, и Парис не поверил, что он сам сейчас сказал.

— Прости. Ты этого не заслужил.

— Вообще-то, — проговорил Лео, — в некотором роде