Шрифт:
Закладка:
Думай, Кайя, думай…
Пять шагов в одну сторону и пять — в другую.
Одна рука под грудью, во второй — световой карандаш с уже порядком погрызенным кончиком. Пять шагов туда и пять обратно…
Нужно отчего-то оттолкнуться.
Космопорт… У Уоллеса Доджа оказалось смертоносное оружие на его территории… Поднять тему торговлей оружия? Заезжено.
Стив разбил камеру о мою голову… Хрупкость современной техники? Проблемы невысоких женщин? В топку, звучит как статья из дешевой бульварной газетенки.
Пробежаться по лайнеру и провести соцопрос? Тоже вариант. Только о чем?
Постукиваю пальцами по своему предплечью и делаю еще один бессмысленный круг по каюте.
«Что вы думаете о новой волне по внедрению искусственного интеллекта?» Фу, банальщина.
«Как вы относитесь к проблеме бездомных животных?» Ага, это люди-то, летящие с Альфа Крита, девиз которого: «Нет бездомных животных — нет проблем».
Даже симпатичных лопоухих терьеров и тех нет… Джек, чтоб тебя, Рассел, прочь из моей головы!
Однако на сей раз мысль про одного избитого, но очень меткого камикадзе, о котором я решила забыть, дает свои плоды: подумав о нем, я вспоминаю полицейский участок, его серые коридоры и… музыку! Бинго!
Торопливо закручиваю волосы в «фигу» на затылке, закрепляю испорченным карандашом и, устроившись на кровати в позе лотоса, разворачиваю над запястьем голографический экран. Сеть лайнера довольна масштабна, это дает надежду на то, что я отыщу в ней нужную мне информацию.
Мосты. Мосты и облом — это все, что я помню из песни, игравшей в участке. Однако поисковик не находит ни того, ни другого. Вернее, вариантов про мосты и обломы оказывается больше, чем я когда-либо смогу развидеть (кто пишет эти тексты, мать вашу?), но вместе подобное сочетание нигде не встречается.
С психа выдергиваю карандаш из прически и снова вгрызаюсь в него. Волосы водопадом осыпаются вниз, бьют кончиками по голой спине в районе талии.
Думай, Кайя, думай…
Не мосты, а мечты!
Делаю верный запрос и нахожу, что певец даже не сын министра или прокурора, как я думала, а целый племянник действующего президента Альфа Крита. Охо-хо, вот это удача!
«Непотизм или талант?», «Музыкотерапия или легализованные пытки?» — варианты заголовков так и мельтешат перед глазами, пока пальцы летают по голографической клавиатуре, вводя новые поисковые запросы.
И замирают. Кисти с глухим хлопком падают на колени.
В сети пишут, что парнишке шестнадцать и он сидит на «синем тумане». Да чтоб тебя!
Фиаско, как есть фиаско.
Про «синий туман» в наше время не знает разве что глухой и слепой (причем одновременно), однако все равно постоянно находятся не только умельцы, которые его производят и продают, но и те, у кого хватает ума его покупать. Наркотик, адская отрава, вызывающая привыкание с первой дозы. Срок жизни на «синем тумане» — год. Если повезет, то три с полным отказом всех органов и мыслительной деятельности в первую очередь.
Горе-поэт, ну чего тебе не жилось у дяди-президента за пазухой?
Статья бы вышла просто огонь: накрутить драмы, предположить, что подобные стихи не что иное, как плод разума, уже ощутившего на себе разрушительные последствия «синего тумана». А еще можно было бы ввернуть, что парень перед смертью привнес свой вклад на благо родины, раз его творения используют в качестве морального давления на заключенных вместо физических пыток. Но…
Обессиленно опускаю лицо в ладони.
Но это слишком даже для частенько беспринципной меня. Больные дети — это табу.
Со вздохом сворачиваю голоэкран коммуникатора и, не разгибая ног, с размаха плюхаюсь спиной на кровать, раскинув руки в стороны. Матрасы тут отличные — ни звука, ни чрезмерной «волны». Зато моя растяжка обещает желать лучшего — связки в паху неприятно тянет.
И это тоже идея: не могу придумать тему для статьи — пойду в спортзал!
* * *
В итоге ежедневные занятия спортом дают свои плоды. Нет, я не разрождаюсь гениальной идеей, но неплохо коротаю время: тоже часто захаживающий в спортзал помощник капитана лайнера молод, хорош собой и не обременен ни обязательствами, ни чрезмерными моральными принципами. Мы проводим с ним вместе несколько весьма недурственных вечеров в его каюте, а потом я схожу с судна, а он уходит в следующий рейс — идеально.
Не буду думать, кого он мне напомнил, смуглокожий и кареглазый. Это было бы невежливо по отношению к… Тиму? Майку? Ожидаемо, имя красавчика-старпома я забываю как ненужное, стоит нам попрощаться в стыковочном узле лайнера. Зато имя Джека Рассела по-прежнему прочно сидит у меня в голове. И это бесит.
Так и хочется снова показать этому самовлюбленному камикадзе средний палец (давно никто так не щелкал меня по носу), но, полагаю, за время моего полета альфакритяне уже разделались с ним в духе правосудия на свой лад.
Ненавижу чего-то не понимать, а в странном поведении Джека Рассела (голову даю на отсечение, что это не его настоящее имя) наверняка кроется какая-то тайна. Селезенкой чую!
И это бесит еще сильнее, потому что с его смертью игра уже не стоит свеч, а тема закрыта.
Глава 5
Новый Рим встречает дождем и ураганным ветром. В этой части планеты ранняя весна, даже снег еще не везде успел растаять.
Скручиваю волосы в жгут и прячу их за ворот тонкой кожаной куртки, какого-то черта оказавшейся самой теплой вещью в моем багаже. После чего застегиваю ее по самое горло и бегу на стоянку флайеров, обгоняя основной поток прибывших со мной на одном лайнере пассажиров.
Нагло подрезаю какого-то усатого мужика с салатовым чемоданом оттенка «вырви глаз» и ловко запрыгиваю в такси перед самым его носом.
— А-а?.. — растерянно тянет любитель ярких цветов.
— Спасибо! — кричу ему, перекрикивая дождь и широко улыбаясь. — Удачного дня! — И захлопываю дверцу.
Таксист, флайер которого я только что бессовестно оккупировала, неодобрительно покачивает головой.
Корчу ему гримасу. Хорошо быть святым праведником, сидя в теплом салоне, а у меня, между прочим, чуть почки не отвалились от холода. Про прическу вообще молчу.
— Чемодан возле багажника, — напоминаю водителю и, расслабленно растекаясь по сиденью, закапываюсь в коммуникатор.
Хлопает дверца, впуская в душный салон влагу и шум дождя и ветра. Не обращаю внимания: сообщения падают на комм как сумасшедшие —
