Шрифт:
Закладка:
Когда дыхание пришло в норму, а голова перестала кружиться, я села и огляделась по сторонам. У пруда валялись корзины с бельем для стирки. «Деревенские жители вещами не разбрасываются, — подумала я. — Их что-то напугало. Наверное, выстрелы мятежников». Я медленно поднялась и доковыляла до плетеной корзины. Рыться в ней пришлось правой ступней. Белье было влажным, но меня это не остановило. Я вытащила предмет, в лунном свете казавшийся длинной синей юбкой вроде саронга, попыталась обернуть ткань вокруг бедер, но без рук ничего не получалось. Юбка выскользнула и упала на землю.
Выпрямив спину, я подняла юбку, подцепив ее пальцами ног, и на этот раз обмотала ею изувеченные руки. Потом отыскала тропку и сразу побежала через кусты дальше.
Сельская местность в Сьерра-Леоне испещрена тропами, которыми сельские жители ходят из дома на фермы, к прудам мыться и в другие деревни. Я видела, что эта тропа уводит меня от Манармы, но куда именно, не знала.
Через какое-то время я замедлила бег до размеренных шагов и закричала:
— Йа Мари, па Али, это я, Мариату!
Я надеялась, что дядя с тетей сбежали от мятежников и прячутся в темных зарослях кокосовых пальм, деревьев манго и авокадо.
— Помогите! — громко умоляла я. Отвечали мне лишь кузнечики и совы, замолкавшие, стоило мне приблизиться.
Тропка привела меня к заброшенному фермерскому дому. Судя по виду, поля не обрабатывали как минимум один сезон.
Территория заросла сорняками — высокая трава колыхалась на ночном ветру. Ферма была хорошим знаком. Она означала, что поблизости деревня. И помощь. Облегчение быстро сменилось страхом.
Вдруг мятежники добрались сюда раньше меня? Сделав еще несколько глубоких вдохов, я заставила себя войти в дом.
Лунный свет лился сквозь прорехи в тростниковой крыше. У стены стояла длинная скамья, и я позволила себе на нее опуститься. Я закрыла глаза и отключила все мысли, снова и снова повторяя про себя: «Я жива. Я не погибну».
Не знаю, спала я по-настоящему или нет. Из забытья меня вырвало шипение. Вскинув голову, я увидела угольно-черную кобру. Она свернула длинное тело прямо под скамейкой, подняла большую голову и, высунув раздвоенный язык, тянулась ко мне.
Я медленно встала со скамьи и попятилась. Уже у двери я увидела, что кобра втянула голову, и удивилась.
— Почему ты не захотела на меня напасть? — спросила я змею. — Ты почувствовала мою боль?
Кобра посмотрела на меня, охваченную страхом и любопытством, потом отвернулась.
Тогда я пустилась бежать и мчалась прочь, пока не вернулась на тропу. Стоило мне позвать Мари и Али, как появилась еще одна кобра, на этот раз растянувшаяся поперек тропы.
Я встала как вкопанная. Бабушка как-то сказала мне, что у каждого человека есть как минимум один дух-покровитель. А если человек хороший, таких духов два или три. Зачастую это умершие родственники, вроде деда или Сантиджи, и приходят они в обличье зверя, птицы или рептилии. И вот мне встретилась вторая кобра за ночь. Я не сомневалась, что это неспроста.
— Что ты делаешь?! — вне себя от досады заорала я на кобру, которая преграждала мне путь, не позволяя идти дальше. — Если ты дух моего ангела-хранителя, пожалуйста, отползи в сторону и пропусти меня.
Змея не шелохнулась. Полная решимости, которой я раньше за собой не знала, я ринулась в темный кустарник. Сквозь лиственный полог лунный свет не просачивался, и я спотыкалась о камни и высокие извилистые стебли травы, но, упав, каждый раз вставала. Сделав крюк, я вернулась на тропу далеко от места, где видела змею.
Я брела, пока солнце не начало подниматься и от деревьев не потянулись длинные тени. Я старалась не сбавлять шаг, надеясь добраться до какой-нибудь деревни раньше мятежников, но вздрагивала при каждом звуке. Стоило ухнуть сове или мелкому зверьку хрустнуть веткой, мне представлялось худшее: мятежники засели в кустах вокруг меня, играют со мной, внушают, что бояться нечего, а потом убьют. Я понимала, что дело в разыгравшемся воображении, и корила себя: «Нет здесь больше никаких кобр. И мятежников нет».
Наконец впереди показалась поляна с маленьким озерцом. Я прибавила шагу, потому что очень хотелось пить и есть. «Доберусь до озера — попью воды и поем фруктов с дерева», — думала я. Еще хотелось развязать ткань и осмотреть раны. Но стоило приблизиться к поляне, из-за кустов выскочили две собаки, черная и коричнево-белая. Такого лая, как у черной собаки, я прежде не слышала. Она рвалась вперед, словно собиралась прыгнуть на меня, слюна рекой текла у нее изо рта.
В каждой деревне жило множество собак. Определенных хозяев у них не было, но все их подкармливали, а дети возились со щенками. В дома собак не пускали: стоило им сунуться внутрь, женщины тотчас их прогоняли. Зато собаки ходили с нами на ферму и увязывались за детьми, когда мы выбирались поиграть. Моим любимцем в Магборо был беспородный рыжий Тигр, хотя он доводил меня до белого каления, вечно цапая за лодыжки.
Далеко в кусты собаки одни не уходят: значит, поблизости люди. Я слишком боялась черного пса, чтобы идти по тропе вперед, но назад поворачивать не хотела — не возвращаться же к мятежникам. Медленно-медленно я отползла в кусты и на цыпочках углубилась в лесную чашу.
С самого детства я слышала байки о малышах, которые забредали в буш и не возвращались. Родные их больше не видели. «Наверное, их проглотил огромный жирный вепрь», — говорил Али. И вот теперь я шла по лесу, вспоминала его слова и гадала: «Неужели после всех мытарств меня проглотит огромный вепрь?»
Вскоре я отыскала другую тропу и шла по ней, пока не оказалась на перепутье. Тогда я и увидела его, первого живого человека после Манармы. Высокий стройный мужчина приближался к перепутью по другой дороге и замер, когда я крикнула: «Эй!» Он заглянул мне прямо в глаза и в ужасе разинул рот. Его страх я почувствовала даже раньше, чем он развернулся и побежал прочь от меня. Не раздумывая ни минуты, я бросилась за ним. Ноги у мужчины были длиннее моих, и повстанцы, похоже, его не ранили, поэтому я быстро отстала. Но я твердо решила нагнать незнакомца и от своей затеи не отказывалась.
Тропа привела к деревне. Добравшись до поляны, я увидела, что мужчина прислонился к хижине
