Чтобы хоть чем-то занять руки, которые слегка дрожали, потому что я, чего уж скрывать, нервничала, решила заказать себе кофе. И уже спустя пару минут крутила белоснежную чашечку в руках.

Из Петра Емельяновича ничего нельзя было вытрясти. Он и в самом деле не знал, что следует говорить. Как дослужился до высокой должности — загадка. Поэтому я все-таки решила для себя, что не лишним будет наведаться на само производство и уже на месте во всем разбираться. Потому что мне нечего было сказать начальству. Кроме того, что отдел кадров работает из рук вон плохо, раз принимает на работу столь некомпетентных сотрудников.

— Сонечка, ну что же вы такая хмурая? — поинтересовался у меня мужчина, снова изучая взглядом. — Все решим, все замечания учтем. Никто из нас не хочет терять работу.

Это он так жирно сейчас намекнул на то, что боится, что его погонят с насиженного места? Что вполне может произойти, если я смогу доказать, что его опыта и знаний не хватает для того, чтобы занимать столь высокую должность. И этого человека поставили руководить производством… Да он плавает во всем, что касается работы.

— Я надеюсь, что вы прислушаетесь к моим замечаниям. Если они возникнут, — предупредила.

— Какие замечания, Сонечка? — Он на самом деле удивился или сделал вид, притворившись глуховатым на оба уха? — У нас все идеально. Вот приедете завтра на производство и все своими глазами увидите. Сотрудники у нас, что надо. Отбирали в основном из местных. Чтобы всем было удобно до работы добираться. Поэтому люди заинтересованы в том, чтобы удержаться на своих местах.

Вот завтра я на это все и посмотрю…

— В таком случае, разговор можно считать оконченным, — сказала и допила одном глотком оставшейся кофе. — Завтра утром я прибуду на производство и все осмотрю. Переговорю с сотрудниками и уже потом составлю отчет. Руководство предупредило, чтобы я не тратила на него много времени. Поэтому надеюсь, что у вас на самом деле все хорошо. И никаких замечаний не будет.

— Не сомневайтесь, Сонечка, — противно улыбаясь, снова залебезил Петр Емельянович.

Он потянулся ко мне рукой, чтобы, видимо, поймать мои пальцы, которые удерживали чашку, но я вовремя отдернула руку. И что он себе позволяет?

— Держите дистанцию, — предупредила. Надоело делать вид, что я ничего не замечаю и не понимаю. — Иначе вы надолго на своем месте не удержитесь.

Мужчина изменился в лице. Взгляд стал колючим, а на щеках появились красные пятна. Кажется, я смогла заставить его нервничать. Что ж, это даже хорошо. Есть надежда, что мои слова таки дошли до него. И он понял, чем ему грозят подобные вольности.

— Всего хорошего, — это сказала, уже вставая из-за стола.

Поправила на плече ремешок сумочки, повернулась в сторону выхода, и чуть было не налетела на уже знакомого мне парня. А он тут что делает?

Я остановилась и во все глаза уставилась на Александра. Он же точно не удивился нашей очередной встрече. Будто знал, что мы снова столкнемся.

— Петр Емельянович? Не ожидал с вами здесь столкнуться, — сказал он, смотря будто сквозь меня.

— Да, зашел вот… провести время в приятной компании, — хмыкнул мужчина, довольно потирая живот. Судя по всему, сюда он прибыл гораздо раньше меня. И успел загрузить в себя достаточно еды, чтобы выглядеть вполне себе довольным жизнью.

— А компания, я так понимаю, стоит сейчас прямо передо мной? — легко догадался Саша. Впрочем, тут и догадываться не надо было.

— Разумеется, — кивнул Петр Емельянович. — Я всегда умел подбирать себе правильную компанию. Кстати, Сонечка, подвезти вас до дома? А то вы, скорее всего, своим ходом. А я на машине.

Вот чего не надо, того не надо. Чую, ничем хорошим это не закончится. Оставаться наедине с этим извращенцем я не собиралась.

Снова посмотрела на Александра, затем перевела взгляд на Петра Емельяновича, который продолжал противно улыбаться. Неужели думал, что я не откажусь?

— Нет, спасибо, сама доберусь, — сухо проговорила и, обойдя Александра, таки пошла на выход. Хотелось поскорее от них скрыться.

— Что же вы, Соня, — полетело мне вслед от Александра, — бежите от нас, словно от огня.

В его голосе слышался ничем не прикрытый сарказм. Издевался… Почему? Что я ему сделала? Видимся всего третий раз в жизни. И все, к сожалению, в один день.

Выйдя на улицу, я сразу заторопилась к остановке. Поскорее бы вернуться домой. Пусть в плену стен тоже будет трудно. Зато там я буду находиться наедине с собой. Смогу относительно спокойно все обдумать и решить, как поступить дальше. Завтра придется ехать на производство. И снова встречаться с Петром Емельяновичем. Которого видеть совсем не хотелось. Еще и вести себя при нем сдержанно… Что было довольно сложно.

Автобуса не было минут двадцать. Народу на остановке собралось много и некоторые, так же, как и я, были не очень довольны долгим ожиданием. Я все косила взгляд в сторону ресторанчика. Зачем? Наверное опасалась, как бы Петр Емельянович не вышел и не заметил меня. Хватило мне его сальных взглядов. Понятия не имею, как выдержу дальнейшее с ним общение. Ведь просто разговорами о работе он не ограничится.

Так же я не хотела видеть Александра. Если мой коллега вызывал во мне брезгливость и раздражение, то вот Саша… Я точно его не боялась, но опасалась. Не знала, чего от него можно ожидать. Он легко перевоплощался. То был общительным и болтливым, то вдруг резко становился хмурым и колючим. И было непонятно, какой он на самом деле.

Когда автобус наконец-то приехал, я одной из первых нырнула в салон. Петр Емельянович как раз выходил из ресторанчика. И таки да, крутил головой, будто что-то или кого-то искал. И как бы я не надеялась, что этим кем-то была не я, мучили меня смутные подозрения, что думать так слишком наивно с моей стороны.

Автобус набился битком, поэтому вскоре все посторонние мысли выветрились из головы. Больше заботило, как бы на кого не навалиться, когда водитель резко тормозил или входил в поворот. И если я еще старалась ни на кого не завалиться и никому на ногу не наступить, то те, что стояли рядом, мало об этом заботились. В итоге, из автобуса я вышла слегка прихрамывающей на правую ногу.

Тут, находясь близко к дому, я перестала спешить. И смогла осмотреться более внимательно. Потому что, когда несла в руках чемодан и боялась, что что-нибудь снова из него вывалится, было не до любования местными красотами. А сейчас я была, можно сказать,