Отъявленный преступник, военный предатель, контрабандист и убийца, участник тюремной банды, беглец, застреленный в таёжных дебрях.

Чёрт, я даже улыбнулся, прочитав это.

Матвей Соколов, согласно собранной Женей информации, был чертовски опасным типом, которому почти повезло бежать из тюрьмы. Но, в конце концов, его застрелили, а тело сожгли вместе с телами остальных беглецов.

Забавно, что никакой информации о тех тестах, которые мы проходили для «Нео-протезиса», тут не было. Вероятно, секретность этих исследований была довольно высока.

Как бы там ни было, по официальной версии тюрьмы «Лесная цитадель» и правительства гигаполиса Сочи, Матвей Соколов погиб в апреле две тысячи девяносто девятого года.

То, что я обнаружил следом, повергло меня в глубочайший шок. Настолько сильный, что заложило уши, и в полной тишине мне казалось, что в номере грохочет колокол

На первый взгляд — ничего сверхъестественного. Но встретить в отчётах о моём суде имя Саши я не ожидал. О да, очень сильно удивился, увидев знакомую фамилию в графе «свидетель обвинения». Свидетель, @#$%, обвинения?!

Протокол допроса Александра Озёрова, июнь две тысячи девяносто первого года. Июнь? Меня повязали в июле. Неужели ты уже в июне дал обо мне показания? Но о чём? О той байде с найденной на отцовском складе контрабандой?

Так и есть! Ты подписал уведомление о проверке того склада? Согласился с выводами следственной комиссии? Ты был тем самым юристом, которому подбросили эти анонимные записи о моём фэйковом налёте на конвой с грузом?! Ай да Сашка, ай да сукин сын! А ты и рад их передать и поприсутствовать на вскрытии склада, ну конечно… Ай-я-яй, ну и другом ты оказался, Саня… Ух, как же интересно, с чьей это подачи?..

Впрочем, у меня была одна безумная мысль. И в её свете мои собственные воспоминания взыграли новыми красками. О да, теперь то я понимаю… Те взгляды в день оглашения приговора. Я просил найти Женю, тогда, десять лет назад. Надеялся, что есть хоть какой то шанс найти зацепку. А Петя, Петя, старый мой друг Петя, видимо, даже и не попытался отыскать эту девушку.

Догадки подтвердились почти сразу после того, как я открыл папку с фамилией Годунова. И прежде, чем меня полностью пожрало чувство ярости, я попытался разложить всё по полочкам. Всё, что мог узнать из собранной Женей информации.

Некто обращается к Саше Озерову с записями того, как я нападаю на конвой с украденными разработками «Нео-протезиса». Он передаёт эти данные в корпорацию, которая тут же начинает проверку меня и всех, кто со мной связан. Они обращаются в «Оборонэкс»

Найдя несоответствие в моём графике выписки со службы — находился «неизвестно где» как раз во время нападения на конвой — корпы получают косвенную улику и выбивают разрешения на обыск складов моей семьи. Благо, долбаный аноним сообщил нужный адрес.

Там находят разработки, похищенные из конвоя. В этот же день нас с отцом вяжут, и начинают тянуть за ниточку дальше. Корпы выходят на маршрут этого груза и выясняют, что я уже с ним сталкивался — в Афинах. Тут же находится удобный свидетель — сослуживец, с неидеальным послужным списком, но вполне заслуживающий доверия.

Сакс, сучий потрох… К тебе, судя по всему, тоже заглянул этот некто, и предложил нечто ценное, не так ли? Что, прости? ХОРОШУЮ ДОЛЖНОСТЬ?! Что ж, разумная цена за несколько человеческих жизней. Ты, Сакс, все годы службы был мразью, теперь я это отчётливо вижу. Тогда был молод, наверное, верил в лучшее в людях. Чёрт…

Найденные улики, показания свидетелей, правленные (я был уверен в этом, хоть прямых доказательств и не было) воспоминания, скорость, с которой дело раскрутили и замяли, Сакс, ставший начальником охраны Годуновых.

Всё выводы, которые можно было сделать из всего этого, все ниточки — всё это тянулось к Пете Годунову. Или тени его отца, всегда маячившего за спиной отпрыска. Во всей этой истории был аноним, который очень сильно хотел, чтобы мы с отцом исчезли. И всё говорило о том, что анонимом этим был Годунов-старший.

И те покушения по пути в тюрьму и в ней — не его ли рук дело? Когда никаких концов не нашлось? И не он ли стоит за тем, как сокамерника отца свернул ему шею?..

У меня был вопрос. Если он подставил нас — почему? Была ведь первопричина, я уверен, что Сергей Валерьевич не от безысходности решил сделать нас козлами отпущения? Или этой причины не было, и я сейчас думаю совершенно не о том?

Всё, что я нашёл в файлах о Петре, укладывалось в эту теорию. Более того — всё то, что Женя раскопала, тоже косвенно указывало на это. Я просто сопоставлял даты. Год когда нас арестовали — Годуновы перехватили контроль над тремя отцовскими цехами, сделали начальником охраны человека, лжесвидетельствовавшего на моём суде.

На следующий год — стали партнёрами «Оборонэкса» по контракту отца, который заморозили. Они просто выкупили его вместе с нашим производством — и всё.

Ещё через несколько лет стали очень много контактировать с другими корпами из столицы и вскоре перебрались туда.

Бизнес — так можно характеризовать то, чем занимались Годуновы. В самом широком смысле этого слова. Особых выводов я сделать не мог — потому что никаких данных по финансам у меня не было. Так, кое что общее.

Здесь часть инвестпортфеля, тут — доля акций в компании. Здания, заведения, услуги, информация. Помня отца Пети, я подозревал что получив доступ к деньгам из рук корпораций, он развернется на полную. Даже из тех открытых данных, что нашла Женя, было понятно — Годуновы за последние годы очень сильно поднялись, и теперь их можно считать едва ли не столичной элитой. Яхты, глайдеры, перелёты, путешествия, деньги, дизайнерская одежда, дорогая еда, совершенно недоступная «простым смертным».

Разложив всё по полочкам и обдумав многократно, я, наконец, встал с дивана. Подойдя к окну, сдвинул его и босиком вылез на балкон в одной рубашке и брюках. Холодный ветер слегка остудил голову. На улице уже светало, и над морем вот вот должен был появиться край солнечного диска.

Чтобы узнать наверняка, что случилось, чтобы увериться или разувериться в своих предположениях, нужно поговорить всего лишь с одним человеком. С юристом Александром Озёровым. И сделать это было нужно в самую первую очередь, пока есть такая возможность. А скорбеть… отправлюсь сразу после этого.

Ну что ж… Дун Во Цэнгуан, как говорили в Пекине. Жди меня в гости, Саша.