ладно. По крайней мере, в этом плане успокоили.

— Так солдаты сюда не ворвутся? — спросил я. — Это ведь ваш храм? Мы можем оставаться здесь, сколько захотим?

— Хефир — маленький город, — ответил Кенрис. — Здесь подобный инцидент не получит резонанса. Мы в опасности, мой повелитель. И со временем она лишь возрастает. Прошу, позвольте нам отправиться за шехиром!

Я махнул рукой.

— Идите!

— С вами останется один из моих учеников, Хремет. Он проследит, чтобы вы получили всё, что потребуется, пока нас не будет. Постараемся вернуться не позднее, чем через час.

— Думаю, как-нибудь продержусь. Телевизор у вас есть?

— Хремет всё вам покажет.

Кенрис сделал остальным знак, и жрецы поспешно направились к выходу. Я повернулся к тому, что остался со мной.

— Так как насчёт телевизора? Небось новости о смене правителя крутят целый день. Я бы посмотрел.

Жрец поклонился.

— Прошу за мной, Ваше Высочество.

Глава 7

Телевизор нашёлся в одной из комнат храма. Жрец включил его и оставил меня одного. Шли сплошные новости — по всем каналам. Дикторы наперебой скорбели о трагической и скоропостижной смерти наследника, последовавшей сразу после ухода на тот свет фараона. Сыновье сердце не выдержало горькой утраты — более нелепой причины я ещё не слыхал. Церемония погребения была назначена на послезавтра. Гробница построена только одна, так что отца и сына похоронят вместе.

Выступил и дядя. Так я впервые увидел Идмона. Высокий, широкоплечий, с хищным ястребиным лицом. Смуглая кожа, чёрные, глубоко посаженные блестящие глаза. Прямо классический злодей — ни дать, ни взять.

Узурпатор скорбел вместе со всеми. Даже немножко больше. Нет, он никогда не думал, что придётся взять власть. Но боги распорядились именно таким образом. И он сделает всё, чтобы достойно нести своё бремя, ведя народ Луксора к процветанию и величию.

Жрецы вернулись спустя час. Мрачные и хмурые.

— В чём дело? — спросил я, выключив телик. — Что пошло не по плану?

— Запас шехира оказался совсем небольшим, мой принц, — отозвался Кенрис. — Мы сможем перебросить только двоих. Поэтому с вами отправится Менес. Он определит вас в академию. По поддельным документам. Это не проблема. Выдадим вас за члена Дома Ра, благо, ваш род весьма разветвлён. Никому в голову не придёт, что с ними учится сын фараона, считающийся погибшим.

— А что, дети аристократов меня не узнают? Прямо никто из них ни разу не видел принца?

— Мы подобрали такую академию, где с вами никто не встречался, мой господин. Для младших детей из не особо влиятельных семей, которым на высочайшие приёмы путь заказан. Всё учтено.

— Ладно, допустим. Хотя, на мой взгляд, идея так себе. Но оставим это. Вам виднее, в конце концов. У меня только один вопрос: не лучше ли отправиться со мной тебе?

Кенрис отрицательно покачал головой.

— Мне нельзя появляться в Мемфисе. Ваш дядя, конечно, понимает, кто стоит за вашим исчезновением. Моё присутствие в столице автоматически выдаст и ваше присутствие.

— Что ты будешь делать?

— Постараюсь увести его людей за собой. Мы отправимся в Пасть Себека. Если доберёмся, окажемся в безопасности.

— Но надежда невелика?

— Увы, мой повелитель. Поэтому мы не можем взять вас с собой. А теперь, пожалуйста, встаньте в центре комнаты. Менес, и ты тоже. Войска Дома Файюм уже в городе. Нельзя терять ни минуты.

Мы с жрецом заняли свои места. Остальные окружили нас, встав на колено и уперев посохи в пол. Вспыхнула голубая сфера. Довольно бледная на этот раз. Видимо, из-за малого количества энергии. Всё завертелось, замелькали молнии, появилось призрачное изображение крыльев. Уши заполнил шум морского прибоя. Мы провалились и полетели вниз, но уже через несколько секунд вихрь исчез, и я увидел комнату, больше всего напоминавшую кабинет учёного мужа: стеллажи с книгами, карта на стене, где Африка занимала центр и была выкрашена в золотистый цвет, какие-то приборы вдоль стен и на большом письменном столе.

— Мы в академии, повелитель, — поклонился Менес. — Прошу, оставайтесь здесь, пока я не вернусь. Нужно подготовить ваши документы и определить вас на третий курс.

Я отпустил его взмахом руки. Принц, так принц. Когда жрец ушёл, сел в кресло, стоявшее возле окна. Отсюда отлично было видно карту, которая меня очень заинтересовала.

Судя по всему, государств было куда меньше, чем в моём мире. Помимо Луксора, я увидел огромную территорию, принадлежавшую азиатской империи, рядом с ней — Россию, Европа была выкрашена в зелёный, Северная Америка — вся синяя, а Южная — оранжевая. Австралия и Новая Зеландия, похоже, являлись колониями Европы.

Выходит, если б не мой вероломный дядя, я бы сейчас, как и говорил Кенрис, владел примерно одной шестой мира! И, выходит, только Идмон и стоит между мной и Луксором. Хм… Аппетитный кусок, за который стоит побороться. Надо мне это? Ну, во-первых, почему бы и нет? Не прозябать же студентом, вечно скрываясь. Во-вторых, вряд ли жрецы смирятся, если я заявлю, что решил стать простым пекарем, например. Они меня явно не для этого похищали и воскрешали. И вообще, раз уж судьба закинула меня в тело принца — а по сути, законного фараона — то нужно идти на её зов и становиться правителем одной шестой мира.

Мои размышления прервал Менес.

— Повелитель, вот ваше удостоверение, — сказал он, протягивая мне прямоугольную карточку, отливающую бронзой, белым и синим. — Пожалуйста, постарайтесь запомнить, как вас зовут и из какого вы рода.

Я взглянул на «паспорт». Письмена походили на иероглифы, но более сложные, чем те, что использовали в Древнем Египте. Скорее, смахивали на азиатские. Тем не менее, я всё понял. Может, дело в том, что тело мне досталось местное? Но почему тогда я не помню остальное? Надо бы прояснить этот момент. Только аккуратно, чтобы не спалиться.

— Менес, а в Луксоре все говорят на одном языке?

— Нет, Ваше Высочество. На разных. Не все рабы знают наше благородное наречие.

— И как же мы их понимаем? Или они нас.

— Благодаря имплантам, повелитель. Вот здесь, — он коснулся себя за правым ухом, — находится вживлённый в череп автоматический переводчик. Он сам превращает любую чужеродную речь, которую вы слышите, в понятную вам. Посылает расшифрованный сигнал прямо в мозг.

— А говорить тоже он нас заставляет на