Тогда шаманка Нисань сказала:

— Собаку призывай словами: "чочу", а петуха призывай словами: "аши аши".

После /этого/ Монголдай Накчу кликнул /животных/ так, как сказала шаманка Нисань, а собака с петухом оба пошли вслед за шаманкой Нисань. Монголдай Накчу, поспешно пойдя /следом/, просит шаманку Нисань:

— Госпожа шаманка, если ты вдруг пойдешь, забирая /с собой/ собаку и петуха, то, когда наш хан обвинит /меня в проступке/, как я смогу /это/ принять?

Тогда шаманка Нисань сказала:

— Если так, то собаку призывай словами: "кури кури", а петуха призывай словами: "куку".

После /этого/, когда Монголдай Накчу позвал /животных/ так, как оказала /ему/ шаманка Нисань /на этот раз/, собака и петух оба пошли вслед за Монголдаем Накчу.

Так, когда шаманка Нисань, схватив Сэргувэдэя Фянго за руку, возвращается /в царство живых/, глядит — а /впереди/ /19 b/ сидит ее муж, раскладывая костер из стеблей сорго и кипяча жир в котле. Увидев шаманку Нисань, /он,/ очень разгневавшись, скрежеща зубами, ругает /ее/:

— Это Возвышенная шаманка Нисань, ты, оживляя всех чужих людей, забираешь /их с собой в мир живых/. То, что /ты/ поступаешь, нарушая порядок, /заведенный/ между оговоренными с детства мужем и женой, /это/ очень досадно!

Тогда шаманка Нисань просит:

хогэ егэ

Старший брат муж, поскорее слушай!

хогэ егэ

В то время, когда /я/ была вместе с тобой,

хогэ егэ

/мне/ было шестнадцать лет.

хогэ егэ

Неожиданно

хогэ егэ

/твое/ предопределение скудно оказалось, и

хогэ егэ

сам старший брат муж

хогэ егэ

в один день умер,

хогэ егэ

После твоей смерти

хогэ егэ

в три года

хогэ егэ

/я/ сама шаманкой сделалась.

хогэ егэ

С тех пор, как /я/ стала шаманкой, свекрови — старухе

хогэ егэ

оказывая сыновнюю почтительность, желая ей долгой жизни,

хогэ егэ

хоть и думала /о ней/, но дом бедным стал, и

хогэ егэ

/мы/ кое-как дни и недели

/20 a/ хогэ егэ

влачим /свое/ существование.

хогэ егэ

Если сам старший брат муж решит проявить милость,

хогэ егэ

если отпустит /меня/,

хогэ егэ

если /я/ достигну царства живых, то,

хогэ егэ

сожгя побольше бумажных денег,

хогэ егэ

дам /ему/ родиться в хорошем месте!

Тогда ее муж, разгневавшись, скрежеща зубами, злобно говорит:

— То, что ты на меня не обращаешь внимания, действуя ради пользы для жизней чужих людей, /это/ слишком презренно! Отпущу ли /я/ тебя с легкостью?

Тогда шаманка Нисань, очень разгневавшись, сказала:

Сам старший брат муж

хогэ егэ

давно умер, и все /его/ мясо /уже/ сгнило,

хогэ егэ

а жилы и кожа все разорвались.

хогэ егэ

Как /я тебя/ оживлю?

хогэ егэ

Если /ты/ будешь совсем нахальный,

хогэ егэ

/То я/ приму непорядочные намерения!

хогэ егэ

Старший брат муж, /тогда уж/ на меня не сердись!

хогэ егэ

Оставив мать старуху,

хогэ егэ

хотя /ты/ на меня и взвалил /как бы/ коромысло,

хогэ егэ

но /, видать,/ твои намерения все еще не удовлетворены!

хогэ егэ

/20 b/ Если не отпустишь меня,

хогэ егэ

то в десяти тысячах поколений

хогэ егэ

не дам /тебе/ родиться в человеческом теле!

хогэ егэ

Сброшу-ка /я тебя/ в город Фэнду!

хогэ егэ

Заслоняющий солнце орел!

хогэ егэ

Быстро, скоро спустившись,

хогэ егэ

Взяв /моего мужа/ в когти,

хогэ егэ

отправляйся заточить /его/ в город Фэнду!

хогэ егэ

держа мужа шаманки Нисань в когтях, сбросил /его/ в город Фэнду. Воистину, за десять тысяч поколений не дано /ему больше/ родиться в теле человека!

Шаманка Нисань идет /дальше/, держа Сэргувэдэя Фянго за руку и, с песней:

дэеку дэеку

Старшего брата мужа не стало.

дэеку

Храбрясь, заживу-ка!

дэеку дэеку

Вспоминая о молодых годах,

дэеку дэеку

гуляя, привольно,

дэеку дэеку

радуясь, заживу-ка!

дэеку дэеку

Когда мужа нет, привольно,

дэеку дэеку

веселясь, заживу-ка!

идет /дальше/.

/21 a/ Тогда /она/, подняв голову, глянула — а /впереди/ золотой свет струится, и слева от моста одна чудесная башня виднеется. Из дверей /ее/, стелясь, струится пятицветный пар. Шаманка Нисань /видит, что/ на горбине моста один злой дух, связав трем людям руки, стережет /их/. Шаманка Нисань, /подойдя/ ближе, спрашивает /у него/:

— Кто в этой башне поселился? Злой дух ответил:

— Та, кто поселилась в этой башне — /это/ именно Омоси мама, растящая из корней и пускающая ростки из листьев /тут/ поселилась.

После /этого/, дав тому злому духу три пачки бумаги, схватив Сэргувэдэя Фянго за руку, /шаманка/ идет наверх. Тогда у дверей /башни/, надев латы и шлемы, держа палицы, сидели два злых духа. Увидев шаманку Нисань, /они/ кричат /ей/:

— Ты какого племени злая и грешная душа, своевольно, спьяну придя /сюда/, входишь в служебную дверь?

Тогда шаманка Нисань просит /у них/:

— Я не чужая, а та, о которой говорят: шаманка Нисань, прославленная в царстве живых, известная в царстве умерших! Я хочу, войдя к Омоси маме, встретиться /с ней/, чтобы побить /ей/ челом!

/21 b/ Тогда два злых духа с улыбающимися лицами ввели /ее в дверь/.

После /этого/ шаманка Нисань, войдя внутрь, глянула — а на южном кане уселась Омоси мама с поседевшими волосами. Слева и справа /от нее/ уложив в сумы и мешки маленьких детей, стояли десять с лишним женщин.

Шаманка Нисань, три раза поклонившись Омоси маме, три раза отбила /ей/ челом.

После /этого/ та мама говорит:

— Я и вправду не признаю, ты каких мест человек?

Тогда шаманка Нисань говорит:

— Все /люди/ — твои внуки, выращенные из корней, выпущенные из листьев! Я — не чужая, а шаманка Нисань, в царстве живых прославленная, в царстве умерших известная)

Тогда мама говорит:

— Как же я забыла? Когда я играла, рождая тебя в царство живых, то распорядилась