Шрифт:
Закладка:
Отставляет пустую чашку на прикроватную тумбу в изголовье. Встряхиваюсь. Нахалка ест на моей кровати, а я любуюсь её ногами… Это какой-то сбой.
– Надеюсь, хлеб ты не взяла тоже?
Не выношу крошки на простыне.
– Будем считать – нет.
Но в её чумной голове картинка, как она в наряде Белоснежки сыпет для мультяшных птичек крошки на мою половину кровати.
Дрянь… Ей даже в голову не приходит, что кровать вся моя. Целиком. Никаких половинок нет. И не нужно присваивать то, что принадлежит мне.
Повоспитывать? Или пока не торопиться? Не факт же, что выживет и задержится здесь.
Съев её недосоленную и уже остывшую яичницу, вздыхаю. Не повезло мне с пленницей – ни отсосать, ни приготовить!
– Итак… – присаживаюсь на кровать, поправляю подушку за спиной. – Есть ли у тебя какие-то новые необъяснимые ощущения или позывы?
– Типа чего? Телекинез, левитация, невидимость?
– Такими сидхами обычно наделяют артефакты из миров верхних частот. А ты вляпалась в нижний.
– Что это может быть? Можно пример?
– Сложно сказать… Ежу прилетело рентгеновское зрение. Но с небольшим побочным эффектом – радиоактивное излучение.
– Вы облучили меня?!
– Не больше, чем флюорография. Но если он сильно напряжётся, то со временем может и лучевую болезнь «насмотреть».
– А Пикси?
– Пикси неместный. Его сидхи органичны его частоте. Он не контрабандист. Просто тот, кто он есть. Сам по себе артефакт.
– Он? – открывает шокированно рот. – Как это – «он»?
– Он – укуб. Это мир нашей октавы, вибрирующий на ноте «Ре».
– Он?!
– Ну оно… Я не знаю, как тактичнее назвать гермафродита! – закатываю глаза.
– Да… Как тактично – Вы точно не в курсе… Ладно, а Анвар?
– Та же история. «Ля» нашей октавы. Тоже не контрабандист. Просто перебежчик.
– Что он умеет?
– Он умеет просчитывать вероятности тех или иных событий в зависимости от «дано». То есть – делать прогнозы.
– Это как с моим выживанием?
– Именно.
– А что умеете Вы?
– Не твоё дело. Мы выясняем, есть ли толк в тебе.
– А вот это всё?.. – ведёт невесомо пальцем по моим тату и амулетам, висящим на груди.
– Трогать меня не надо, – перехватываю её пальцы. – Результат тебе тоже не понравится.
Выдёргивает руку из моей хватки.
– Но Вы хоть отсюда?
Не знаю. Мне кажется – да. Но не факт.
– Давай, Дарья. Ищи в себе. Иначе я буду тебя стрессовать, пока ты не проявишь что-нибудь. Ну или пока не умрёшь.
– А если не проявлю? Если нет во мне вашей контрабанды?
– Так не бывает… Так ещё ни разу не было. Был контакт – значит, что-то ты оттуда вытащила.
– А почему бы вам не оставить в покое всех контрабандистов? Ну вытащили и вытащили… Какое вам, стражам, дело, вообще?
– Диффузия миров. Если в наш мир попадает что-то из другого, то граница становится тоньше, проницаемость больше. Миры начинают сливаться и в итоге схлопываются в один. Начинается хаос, Дарья. А в хаосе погибают дети, женщины, старики. Выживают только воины и устанавливают новый порядок. Тоталитарный и жёсткий. Мы препятствуем диффузии. И ты сейчас – угроза. Да-ад к нам гораздо ближе, пока ты здесь.
– И как это выражается?
– В людях ярче выражается демоническая природа, азарт к крови, стремление к насилию, войнам, конкуренции, к сексуальным извращениям и жестокости, климат становится суровей…
– Из-за одной меня?! – шокированно.
– Один артефакт изменяет частоту нашего мира незначительно. Но чем их больше, тем больше проблем. Поэтому стражи должны сохранять баланс и частоту своего мира.
– Это Вы так сейчас оправдались за то, что отправите меня в ад, если я окажусь бесполезной?
– В точку. Поэтому напрягись и окажись полезной.
В груди тревожно вздрагивает, я слышу отдалённую низкую вибрацию, которая снова меняет температуру ментальной среды моего мира.
– Одевайся! Быстро! У нас прореха…
Хам
– Давай, – требовательно протягиваю ей руку. – Давай, ты это уже делала.
– Господи, боже… – хныкает девчонка. – Чем плоха машина?!
– Пробками и разведёнными мостами. Быстро.
– Метро?
– Там тебя касаются люди.
– Там нет воды!
– Каждому своё.
Перехватываю неуверенно вложенные в мою руку пальцы. Церемониться в этот раз некогда. Дёргаю на себя. Вскрикнув, летит мне в руки. Подхватываю, прижимая на мгновение к себе. В меня проникает запах её волос. Тёплый женский запах. Ничего эдакого. Но мой организм воспринимает этот не замаскированный парфюмом сигнал как нечто стоящее. На уровне биохимии. Давление подскакивает, оглушая меня на мгновение, и кровь приливает мощными толчками к голове… шее… а потом так же мощно отливает, устраивая мне головокружение и такую мучительную эрекцию, что сводит яйца. Телу хочется в горизонтальное и отодрать виновницу.
Так… Как давно я не трахался? Прилично… Тогда всё ясно. Это банальный спермотоксикоз. И дело не в самой нахалке. Потому что, если бы было в ней, я бы пиздец как расстроился!
Жертва моя не трепыхается, тоже осторожно вдыхая запах на моей шее. Кожу холодит в месте, куда она уткнулась носом. И даже её страшные картинки про тёмную воду вдруг гаснут.
Усаживаю её в кресло. Глаза закрыты. Пальцы белеют, стискивая кожу подлокотников. Пусть привыкает.
В течение всей поездки ни одной реплики. Кроме больших объёмов воды её, судя по всему, больше ничем не угомонишь.
Выключаю мотор в месте, где ощущение нижней вибрации вдруг резко возрастает. Внутренности словно подрагивают от низкочастотного звука. Слабое течение несёт лодку.
– Всё?.. – хрипит она, приоткрывая глаза.
– Тихо!
Оглядываю дома, строения, людей… Где-то здесь. У ближайшей пристани оставляю катер, помогаю ей выйти. И быстро возвращаюсь к месту, где низкое звучание было интенсивнее всего.
– Ре контроктавы, – недовольно морщусь я.
– Что?
– Это ещё ниже Да-ада, резидентом которого ты стала. На два уровня.
– И кто там?..
Замедляю шаг, оглядываясь. Взгляд упирается в лестницу, ведущую в цоколь старого дома.
– Демоницы…
Спускаюсь по лестнице вниз. Это клуб «Двадцать один плюс».
