Вот что делало аппарат для операций на легких по методике "Остапов-Аверьянова" (после недавней огласки у нее еще не было официального названия) одним из топовых проектов нашего холдинга.

Чтобы уехать в Россию, мне пришлось провести пару внеочередных собраний руководства. Несмотря на то, что я был основателем компании и держателем ключевого пакета акций, я не мог принимать подобные стратегические решения в одиночку. По правилам международного комплаенса все проекты решений пропускались через призму мнений независимых директоров. В итоге, каким-то чудом коллеги меня услышали, так что мне потребовался всего месяц, чтобы уладить оставшиеся дела и назначить себе замов в Нью-Йорке.

Признаться, из всех причин переезда в Москву меня более всего волновала до боли ощутимая потребность находиться рядом с Леной. С той самой ночи после конференции я перестал нормально есть и спать. Гнев буквально сжигал меня изнутри. Я не мог допустить, чтобы моя вновь обретенная женщина вышла замуж за другого, пока я, как наивный простачок, сижу за океаном и не могу на это повлиять. Ситуация давних лет в чем-то повторялась. Насмешка судьбы бесила до одури. Я ругал себя за эту слабость, но с каждым днем все больше наполнялся решимостью ехать в Москву.

Провалившись в мысли, не заметил, как доехал до одинокого центрального здания медцентра, расположенного на обширной зеленой территории.

— Ооо, мистер Риччи! Как прекрасно, что вы уже здесь. Рада видеть вас! Надеюсь, не утомились? Как прошел перелет?

Стоя у входа и улыбаясь до ушей, передо мной расшаркивалась Оксана Тирольская, заведующая научным корпусом медицинского центра.

Женщина средних лет, может, чуть старше меня, весьма симпатичная и ухоженная. Сегодня на ней был, вероятно, ее лучший деловой костюм, а прическа и макияж выглядели так, будто Оксана Аркадьевна провела битый час в салоне красоты перед нашей встречей. Дамочки, которые стремились выдавать себя в лучшем свете, чем они есть на самом деле, до жути раздражали. Таких, к сожалению, в моем окружении было множество. Так и подмывало с издевкой спросить: "Оксана, сколько времени вы тратите по утрам на эту прическу?" — но я, разумеется, сдержался.

— Спасибо, Оксана. На частном рейсе забываешь о мирских заботах обычных людей, так что я полон сил и желаний, — ответил ей в стиле зажравшегося миллиардера и подмигнул, от чего женщина зарделась и прикусила губу.

Мерзость.

— Раз на то пошло, я не против разделить ваши желания, Дино, — многозначительно сказала она. — А сейчас пойдемте, я покажу ваш кабинет, а также научный корпус и операционную.

Мой кабинет не особо впечатлял. Он был небольшим, в нем было минимум необходимого: стол со стулом, стеллаж и крохотный диван. А вот вид из окна седьмого этажа был воистину живописным, — он выходил на обширную лесопарковую зону, обрамленную по периметру плотной стеной многоэтажек. Эдакий центральный парк в Нью-Йорке, но больше, гуще, дремучее… Что-то в этом, определенно, было.

Медицинский центр находился в относительно новом, развивающемся муниципальном округе Москвы. Я ни разу не был в этой части города. После плотной застройки Нью-Йорка, просторы и зеленые массивы российской столицы поражали.

— С вами кто-то еще прилетел? — услышал в спину.

— Я пока один. Осмотрю все, проверю потенциал команды, потом приедет моя ассистентка… И ведущий инженер, по необходимости, но я склонен оставить его в Долине. Он там нужнее.

Оксана важно кивнула, а затем указала на стопку документов, которую мне следует изучить и подписать. Сбивчиво извинилась за отсутствие оргтехники в кабинете, ведь я приехал так неожиданно (ну да, сообщил ей вчера; не хотел, чтобы Лена как-то повлияла на мой приезд, это должен быть сюрприз). Заведующая заверила, что в ближайшее время это недоразумение будет исправлено и для меня выпишут больничный компьютер. Я возразил, что у меня все с собой и в этом нет необходимости. После чего женщина облегченно вздохнула, выпорхнула из помещения и пошла дальше по коридору.

— Если что, мой кабинет рядом, так что заходите, не стесняйтесь. Буду рада любым вопросам. А здесь по порядку кабинеты Виталия Сергеевича, Елены Михайловны и нашего секретаря Машеньки. К ней вы можете обратиться по любым простым хозяйственным вопросам.

— Кстати, где сейчас коллеги хирурги? Я бы хотел поздороваться.

— Они практически не бывают в своих кабинетах. Вечно в работе в полях. А Лена так вообще, похоже, переехала жить в ординаторскую, — заведующая закатила глаза. — Сейчас мы спустимся с административного этажа на этаж отделения хирургии, возможно, застанем их там.

Оксана провела мне экскурсию, в первую очередь показав несколько операционных кабинетов. Это зрелище оставило неизгладимое впечатление. Оборудование государственной научной больницы было не самым передовым. Мне как инженеру это было видно невооруженным взглядом. Аппараты были даже старше, чем в обычных американских больницах.

Подумать только, русские ученые совершили прорыв в мировой медицине, делая на своих динозаврах то, что не могли повторить врачи ни в одной другой стране. С какой же самоотверженностью работали эти люди? Возможно, это и есть знаменитая русская душа? Отдаться делу без остатка. Мне было очень близко это кредо.

Тем временем, заведующая забежала в кабинет с табличкой "Ординаторская". Мы общались на английском, но я прекрасно читал и говорил по-русски, о чем пока не стремился никому сообщать, сохраняя преимущество иностранца.

По прихоти, года три назад я записался на частные уроки и выучил язык в совершенстве. Английский, итальянский, китайский, немного французского (больше из-за переезда брата), пусть будет и русский. Почему нет? Хотел читать русских авторов в оригинале, чем периодически до сих пор занимал себя, чтобы не потерять навыки и быстрее уснуть — иного времени на чтение не было.

Выждав пару секунд, я зашел следом за Оксаной и тут же нашел пару перламутрово-бирюзовых глаз. Веснушка сидела за приземистым общим столом в центре ординаторской, подняв свой взгляд от каких-то бумаг. Буквально секунду лицо было спокойным и безмятежным.

И вот оно начало меняться. В ее выражении пробудилось множество эмоций: удивление, испуг, радость, злость. Сейчас она была похожа на ту красивую фурию, которую я встретил впервые: обескураженная и взбудораженная, но заинтересованная.

Я пожирал ее взглядом, наплевав на реакцию посторонних людей. На Лене было короткое клетчатое платье-пиджак строгого кроя, подчеркивающее ее длинные стройные ноги в простых балетках. Поверх платья был нараспашку надет белый врачебный халатик. На лице, как и раньше, было минимум косметики.

Девушка быстро опомнилась, слегка фыркнула и сменила удивление на самоуверенную ухмылку. Это что-то новое. Она уже не та слегка наивная девочка, которой я ее помню. Хотя чего греха таить, Лена всегда превращалась в стерву, когда злилась. Она просила меня не искать ее, но я не послушался. Ай-яй-яй.

— А, Оксан, теперь понятно чего ты так расфуфырилась, — с дружеской издевкой проговорила она по-русски.