Каннинг меня не замечает. Сидит на диване и с расслабленным видом наблюдает за тем, как какая-то полуголая брюнетка в ультракоротком изумрудном платье исполняет танец у него на коленях. Судя по тому, с каким усердием ее промежность трется о джинсовую ткань его брюк, девчонка либо пытается добыть огонь, либо мечтает поскорее перевести этот танец в горизонтальную плоскость. Рядом в кресле целуется еще одна парочка, а позади них, на кухне, которая объединена с гостиной, кучка пьяных ребят увлеченно играет в «четвертаки».[23]

Сидящий в кресле парень отрывается от своей подружки, и его брови удивленно взмывают вверх, когда он видит меня.

– Добро пожаловать в Готэм-Сити! – радостно восклицает он.

Чейз поворачивает голову и застывает. Карие глаза путешествуют снизу вверх по моему телу, пока не встречаются со мной взглядом. Его рот приоткрывается в удивлении, а затем растягивается в триумфальной улыбке.

Этот парень – труп.

Серьезно.

Долбаный покойник.

– Детка, ты не оставишь нас на минутку? – спрашивает он свою подружку, не сводя с меня пристального взгляда.

– Чейз! – ее капризный тон звучит раздражающе.

– Я потом тебя найду. Обещаю.

«Детка» одаривает его улыбкой, такой же искусственной, как ее длинные накладные ресницы, после чего разворачивается на каблуках и выходит из гостиной, по пути специально задевая меня плечом.

Как только она уносит свою непоседливую задницу, я подхожу к дивану, прижимаю конец биты к промежности подонка и нежно спрашиваю:

– Значит, говоришь, костюмированная вечеринка?

Он прочищает горло.

– Убери эту штуку подальше от моих яиц, ангел.

Я надавливаю сильнее, с наслаждением наблюдая, как вздуваются вены на его висках. Парень в кресле присвистывает, привлекая к нам всеобщее внимание.

– И какой же костюм на тебе? – Я бегло осматриваю Чейза. На нем черная футболка с V-образным вырезом, под рукавами которой выпирают убийственные бицепсы, голубые джинсы, облегающие длинные мускулистые ноги, и белые «найки». – Лживого мудака?

Он резко выбивает биту из моих рук, после чего встает, хватает меня за локоть и под насмешливые аплодисменты и улюлюканье «кухонной» тусовки тащит прочь из гостиной. Стиснув зубы, я пытаюсь вырваться, но у меня не получается. Его хватка – чертов капкан. Не даром говорят, что у квотербеков самые цепкие пальцы.

– Отпусти, – рычу я.

Каннинг затаскивает меня в какой-то маленький безлюдный коридор, разворачивает к себе лицом и прижимает к стене. Сильные руки запирают меня, словно в клетку. Мое дыхание учащается, когда жар его кожи проникает сквозь тонкую ткань моей одежды.

– Дам тебе ценный совет, Хантер, – с леденящим кровь спокойствием произносит Чейз. – Не провоцируй меня.

– Это ты не провоцируй меня! – Я толкаю его в грудь, но он не отодвигается ни на дюйм. – Ты меня опозорил! Такое не прощается. С этого дня ты попадаешь в мой черный список, Каннинг.

– Звучит как объявление войны.

Это недоразумение еще смеет мне улыбаться!

Наглый. Привилегированный. Ублюдок.

– Ты даже не представляешь, с кем связался.

Чейз опускает взгляд на мои губы, которые тут же начинают пульсировать, и наклоняется ниже. Я чувствую тонкий запах его одеколона: гипнотические нотки сандала, мужественность кедра и прохладные воды океана. Вдыхаю глубже. И это становится большой ошибкой. Он пахнет потрясающе. Теперь мой мозг играет против меня.

– Я профессиональный спортсмен, ангел, что означает: я чертовски люблю вызовы.

– В этот раз ты проиграешь.

– Только если… – Он проводит языком по моей щеке, посылая волну мурашек по коже, – …поражение будет слаще победы.

– Ты спятил?! – Я снова толкаю его, и на этот раз Каннинг отступает.

Высвободившись из проклятой ловушки, я направляюсь туда, откуда мы пришли. Колени дрожат, а щека, которую лизнул Чейз, пылает огнем.

Господи, мне срочно нужно выпить.

– Стой, ты куда? – грохочет за спиной его командный капитанский голос.

– На кухню за разделочным ножом. Хочу вырезать себе глаза, чтобы больше никогда не видеть твое тупое лицо!

На кухне все та же пьяная компания встречает меня смешками. Стараясь игнорировать их тупые комментарии, относящиеся к моему костюму, я распахиваю холодильник и изучаю его содержимое. Нахожу запечатанную бутылку «Джека», открываю ее, выливаю часть виски в раковину, доливаю в бутылку колу из жестяной банки, вставляю трубочку и делаю несколько жадных глотков. Огненная жидкость обжигает желудок, но я сразу чувствую себя лучше.

М-м-м… Гораздо лучше.

В заднем кармане звонит мобильный. Я выхожу из кухни, чтобы найти тихое место. Пересекая гостиную, забираю свою биту, взлетаю по лестнице на второй этаж и отвечаю на звонок.

– Хантер, это Даниэла, – раздается в трубке взволнованный голос. – С тобой все в порядке?

Я останавливаюсь посреди темного пустынного коридора и сажусь на пол, прислонившись спиной к стене.

– Господи, как же я рада тебя слышать. Почему ты спрашиваешь, в порядке ли я? Где ты? Ты на вечеринке? Откуда у тебя мой номер?

– Как много вопросов, – смеется Дэнни. – Твой номер дал мне Сойер. Он только что позвонил и сказал, что ты сейчас нуждаешься в подруге. Я ничего толком не поняла… Тебя кто-то обидел?

Виски начинает действовать. Мозг погружается в легкий туман. Ярость, которая все это время держала меня на плаву, спадает, словно вторая кожа, и я чувствую себя обнаженной. Уязвимой.

Я освобождаю одну руку и тру лицо, пытаясь сосредоточиться.

– Нет. – Я устало вздыхаю и делаю еще пару глотков из трубочки. – Знаешь, днем я искала тебя в социальных сетях, но так и не нашла. Думала, мы вместе поедем на тусовку.

– Я веду свои странички под вымышленными именами, чтобы отец не шпионил за мной. – Повисает короткая пауза. – Постой, на какую тусовку? Ты сейчас на вечеринке?

Дерьмо.

– Да, на вилле у Сойера. Он тебя не пригласил?

– Нет, – в ее голосе звучит обида, и мне хочется пойти и придушить этого парня. – Хантер, у меня есть машина. Если хочешь, я могу забрать тебя и отвезти домой.

– Да, пожалуйста. – По щеке стекает слеза, и я яростно вытираю ее ладонью. – Думаю, я уже достаточно здесь всех повеселила.

– Что ты имеешь в виду?

– Клянусь богом, этот ублюдочный квотерхрен пожалеет, что появился на свет!

– Оу… Ладно. Постараюсь приехать раньше, чем ты кого-нибудь убьешь.

После разговора с Дэнни я прогуливаюсь по этажу и выхожу на балкон. Облокотившись на перила, с наслаждением вдыхаю ночной воздух. Он пахнет влагой, солью и дымом от костра или барбекю. Со стороны океана тянется легкий ветер, оставляя на губах едва ощутимый солоноватый привкус. Отсюда открывается вид на задний двор, где у бассейна тусуется еще больше людей, чем в доме. Над их головами переплетаются гирлянды с теплым светом, развешанные между пальмами. Ребята танцуют, плавают, веселятся…

А я торчу здесь одна, как изгой.

И все из-за этого проклятого футболиста!

– Классный коктейль. Как называется?

Вздрогнув, я поворачиваюсь и вижу черноволосого кудрявого парня лет двадцати или чуть старше, который в знак приветствия поднимает бутылку «Сэма Адамса». На нем белая футболка, подчеркивающая мускулистый торс, черные джинсы с низкой талией и красные конверсы. Мое внимание привлекают его глаза – каре-зеленые, почти желтые, как у змеи. На моих руках внезапно появляются мурашки.

– «Пассивная агрессия», – отвечаю я.

Он подходит ближе и облокачивается на перила рядом со мной.

– Первокурсница? – спрашивает с акцентом.

– А разве не видно?

Парень окидывает меня оценивающим взглядом и кривовато улыбается. Есть что-то дьявольское в чертах его привлекательного лица, что-то, что притягивает и отталкивает одновременно.

– Гас. – Красавчик протягивает руку, и я ее пожимаю, радуясь, что он не прокомментировал мой наряд.

– Хантер.

– Отец так хотел сыночка?

Я хмурюсь в недоумении.

– Черт, прости. – Гас сжимает двумя пальцами переносицу. – Это прозвучало слишком грубо, да? Никак не привыкну ко всем этим гендерно-нейтральным именам.

– Ты француз?

– Что меня выдало? – Он придвигается ближе, и наши бедра соприкасаются.

– Помимо жуткого акцента? – фыркаю я.

– Жуткого? – Гас насмешливо изображает оскорбленный вид. – А многие девчонки находят его сексуальным. Ты знаешь, что французы признаны