Он попал на первенство округа по борьбе. Помимо физической закалки учеников, «Спортклуб Лурих 02» занимался их духовным развитием. За отдыхом от тяжелых, монотонных упражнений им прививались коммунистические идеалы и классовое самосознание. Отто впервые услышал слово «образование».

И во второй раз услышал о старшей школе.

– Зачем тебе это? – спросил его отчим.

– Ты не поймешь.

Карл нерешительно на него посмотрел. Попытался придать взгляду авторитетность и уверенность. Но пауза продлилась слишком долго, и хорохориться было поздно. Он задрожал. Ему стало жарко и холодно одновременно. По левой руке поползли мурашки. Он несколько раз открыл и закрыл рот, хватая воздух, словно полумертвая рыба, и без сознания повалился на стол. Отто вскочил, стащил его на пол, быстро перевернул на спину и принялся ритмично сдавливать обеими руками грудную клетку отчима, делая искусственное дыхание. Карл снова пришел в себя. Вместе с матерью Отто отнес его в постель. Он не раздумывал ни секунды, не злился, не испытывал отвращения – как и близости. Мать не сводила с него взгляда. «Лучше любого врача», – подумала она. Отто проверил пульс Карла.

– Я звоню в «скорую».

6

Шеф собрал всех членов клуба. Их лощеные тела образовали круг, а Эгон зашел внутрь и уселся посередине. Уже несколько недель встречи стали регулярными и обязательными, и Отто никогда их не пропускал. В отличие от большинства, он сидел на них прямой, как палка, и жадно ловил каждое слово шефа. Эгон огляделся, и вялая болтовня смолкла.

– Сегодня я хочу рассказать вам о Карле Марксе. Знаете такого?

Борцы смотрели на него пустыми глазами.

– Ну ничего, все впереди. Рим не сразу строился. Паульхен, что вылупился, как головастик, речь о вашем будущем, – он сделал многозначительную паузу. – И остальные, тоже напрягите уши. Если до вас дойдет хоть малая часть, вы уже будете в выигрыше. Итак, Карл Маркс очень много думал, здорово накачал мозг и перевернул с ног на голову все, что люди думали и говорили до него. Поэтому он вам так полезен, сечете?

Все молча закивали.

– Так что же? – квакнул какой-то потный грязнуля.

– Спокойно, Браунер.

За спиной у Эгона послышался радостный гогот.

– Я смотрю, тут вокруг сплошные гении.

Хохот смолк.

– Но…

Отто будто дышал вместе с Эгоном. Он видел, как этот молниеносно быстрый, сильный боец, способный уложить на лопатки любого, пытается подобрать слова. Как старается передать понятными формулировками все, что узнал в марксистской рабочей школе – и как ему почти ничего не удается.

Эгон снова сделал паузу. Огляделся вокруг.

– А если предприятия не смогут инвестировать, потому что банки перестанут одалживать им деньги, тогда у них – банков – тоже в определенный момент закончатся финансы, потому что предприятия больше ничего не будут им приносить, и тогда… Все полетит в тартарары. Конец.

Борцы захлопали. Никто, кроме Отто, не понял ни слова.

По дороге домой Отто остановился возле витрины магазина электроники. Там по-прежнему стояло радио. Он нежно погладил взглядом красное дерево. В нижнем левом углу темнела на светлой ткани гордая надпись. «Энигма». Он представлял, как мать будет слушать трансляции, сидя на кухне. Звук будет парить по комнате, словно орел. Ей бы и в голову не пришло пожелать себе нечто столь необычное. Она экономила каждый грош для семьи. И на черный день. «Но черный день никогда не кончится», – думал Отто. Других и не бывало. Чего же ждать? Еще худшего? Зачем работать, если не улучшать себе жизнь? И что важнее – лучшая жизнь или жизнь высокая? В чем отличие? Можно ли достичь лучшего через высокое? Выступления Эгона не шли у Отто из головы. Шеф говорил очень убедительно. А потом увидел наивные лица товарищей по клубу. Эгону не удалось до них достучаться. «Пока им нечего есть, любые разговоры бессмысленны. А значит, сначала лучшее, а потом уже высокое», – подумал Отто.

Когда он зашел в магазин, звонко зазвенел колокольчик. В нос ударил спертый запах. Из-за кассы угрюмо глянул старик. Не обращая на него внимания, Отто направился к радиоприемнику. Что скрывается внутри? Как передаются далекие звуки? Где-то в концертном зале играет оркестр, и в это время их музыку можно услышать совершенно в другом месте. Люди, которым не хватает денег, чтобы ходить на концерты, наряжаться или есть в ресторанах, с помощью приемника могут сразу перенестись в то место. Продавец незаметно включил радио. Отто закачался в ритме плавной танцевальной музыки. Он почувствовал вонь порошка от моли. И вопросительно посмотрел на продавца. Радиоустройство для обучения и развлечения. «Энигма». Лучшее на рынке.

Старик повернул ручку дальше. Искаженные голоса и обрывки музыки. Потом раздался звучный голос: «Пионерское достижение Амелии Эрхарт, первой женщины, совершившей перелет через Атлантический океан, через год после легендарного одиночного безостановочного перелета Чарльза Линдберга на его одномоторном моноплане „Дух Сент-Луиса“…»

– 33 часа 32 минуты из Нью-Йорка в Париж, – шепотом повторил Отто.

«В прошлом году миллионы людей по всему миру следили за сообщениями в газетах или по радио. Все это время Линдберг был вынужден провести без сна, – настойчиво подчеркнул голос, – он летел без сопровождения и преодолел весь путь без навигационного устройства, что до сих пор считалось невозможным. И теперь Амелия Эрхарт доказала, что женщины в летном таланте ничуть не уступают мужчинам. Всего за 20 часов и 40 минут ей удалось пересечь Атлантику на трехмоторном фоккере „Френдшип“, совершив перелет между Уэльсом и Ньюфаундлендом».

Ньюфаундленд. Слово гулко отозвалось в голове у Отто.

– Сколько стоит этот приемник? – спросил он без малейшего берлинского диалекта.

Продавец назвал сумму, и у Отто закружилась голова. Придется отдать все свои накопления. Ну и пусть. Оно того стоит. Его мать сможет слушать концерты, а он больше узнает о мире. Он представил ее лицо, зная, что она упрекнет его за расточительность, но все равно улыбнется – как девчонка, которая качает головой, сияя от радости, когда ее приглашают на танец, и вскоре после этого взмывает над паркетом.

– Можете его для меня забронировать? Я вернусь сегодня же вечером и заплачу.

Продавец недоверчиво моргнул.

– Три часа. Не больше.

– Договорились.

Отто пожал пожилому мужчине руку.

Семья собралась за кухонным столом. Карл неуклюже покрутил кнопки нового радиоприемника.

– Убери руки, еще сломаешь. Он мне дорого обошелся.

По лицу Карла пробежала дрожь. Из уставших глаз хлынули слезы. Отто с растерянным видом стоял рядом.