Под конец заскочили в книжный. Купили подробную карту губернии, и пару книжек из раздела «магия для чайников», ну то есть «Истоки силы» и «Классификация разрывов» — учебные пособия, одно для гимназии одаренных с печатью «Одобрено инквизицией», а второе для Ордена охотников, но с точно такой же печатью.

Моя библиотека пополнилась и с учетом найденного бестиария будет теперь чем скоротать вечерок на карьере. Я прям представил себе теплую избушку, за окном воет метель, а внутри печка-буржуйка, на которой дребезжит закипающий кофейник, и я в кресле качалке с интересной книжкой.

Лепота! Настроение поднялось, причем не от факта шоппинга, а от чувства, что обживаюсь в новом мире. Что здесь можно чувствовать себя живым не только в моменты адреналинового приступа опасности, но и от вполне обычных вещей. Тепло, буржуйка, дом, семья…

Тепло есть, печку найдем, в крайнем случае костер подойдет, вместо дома пока «буханка», а за семью отвечает ЧОП «Заря». И для начала жизни в этом мире, я считаю, это просто зашибись!

Я вздохнул, не к месту вспомнив Настю, и поерзал в кресле «уазика» — шестой час за рулем. Скоро темнеть начнет, встречных машин все меньше, последняя полчаса назад была. Надо и нам будет ночлег искать.

Спать еще не хотелось, но вот скука одолевала. Пейзажами — то заснеженным плотным лесом, то широкими серо-белыми холмами я уже насладился сполна. Ни радио, ни магнитолы в машине не было.

Мой собственный репертуар начался и закончился на: «не страшны ни дождь, ни слякоть, крепче за баранку держись шофер, чтобы не пришлось кому-то плакать, ммм-ммм ммм…» А крутить до бесконечности те две строчки, которые я помнил, надоело быстро. Хотя настрой и предвкушение полностью соответствовали бодрому ритму этой песни.

Оставалось только думать! Всевозможные рефлексии и осмысления я уже прошел в застенках инквизиции, так что решил строить планы.

Надо узнать, что все-таки случилось с отцом. Что я могу сделать сейчас, а что в принципе могу сделать?

Есть факты, которые удалось собрать от Захара с Гидеоном.

Отец, будучи сильным охотником, вместе с отрядом, в который в том числе входила моя мать, ушел закрывать разрыв. Дело было в Москве, на каком-то складе. Там произошел взрыв, в котором погибли мои родители и еще почти два десятка одаренных.

С этим все. Зачем именно туда пошел — что-то расследовал или это был обычный заказ на закрытие разрыва, не известно. Кому принадлежал склад — выяснить не смогли. Откуда взялось двадцать останков, учитывая, что в отряде было всего семеро, и кому принадлежали останки — выяснить либо не смогли, либо скрыли. Кто скрыл — тоже вопрос.

Дед вел расследование и оставил мне свой дневник, который практически сразу после моего появления исчез либо в пожаре, либо в руках неизвестных, хотевших уничтожить все следы. Это факт. Скорее всего, за попытками Гордея провести ритуал и вернуть меня домой следили, раз так удачно подгадали время. Но это пока домысел.

Следующий факт — меня уже дважды пытались убить. Сначала бандиты из Москвы, потом топовый охотник. И если бандиты особо не вызывают удивления, их мог кто-то просто нанять. То вот охотник, причем почти легенда, только добавлял неизвестных и повышал ставки в вопросе, кто является моим врагом.

Сам орден вряд ли замешан — иначе я бы тут не катался. Если, конечно, нас не специально в глушь отправили, чтобы по-тихому ликвидировать.

Из всего этого появляется новый домысел — отец через свой дар мнемоника поглотил какую-то сущность и что-то узнал. За это его убили, удачно списав все на его дар, якобы вышедший из-под контроля. И в сторону этой версии говорит то, что Гордея не трогали, пока он везде совал свой нос, а от меня сразу же решили избавиться. Опасен не я, а мой дар. И надо просто найти того фобоса, с которым встретился отец.

Ага, звучит-то просто, а на деле как? Столько лет прошло. Чем конкретно занимался отец? К душелову отца списка инвентаризации не прилагалось, кто у него там сидел, не известно. А ведь мог и не сидеть. С Ромкой у инквизиторов я просто так общался, и со мной ехать он не захотел.

Из известных мне людей, кроме деда, расследование должен был вести автор статьи в «Столичном вестнике», некто Д. Рихтер. И неважно, реально ли он пытался разобраться или это была заказная статья.

Это в любом случае ниточка, за которую можно потянуть. Еще может ювелир, который пересобрал душелов. Но я даже фамилию его прочитать не смог — Шварценьбрюкер-хрюкер какой-то.

Но это в столице, как все остальные возможные следы — надо ехать, искать журналиста, искать склад, какие-то записи в Ордене о заказах, которые брал отец.

Отличный план, конечно, но я и без ворчаний Захара понимал, что я к нему пока не готов. Банально не хватит ни сил, ни денег, ни связей. Больше шансов, что грохнут где-нибудь по дороге. Даже знать не буду, кто враг, а кто враг, который прикидывается другом.

Так что Москву пока откладываем, но усиленно к ней готовимся.

Остается дневник Гордея, который просто обязан дать больше информации, вот только как его найти? Есть мутный сосед, который вполне мог следить за Гордеем, а потом забрать дневник и свалить. Но и залетных партизан сбрасывать со счетов нельзя. Надо будет этот вопрос со Стечей обсудить, раз у нас в команде теперь есть настоящий сыщик!

Под все эти думы мы проехали еще километров пятьдесят. Стемнело и пошел снег, а единственный фонарь на крыше «буханки» (уж не знаю, по какой технологии сделанный — точно не ксенон) освещал дорогу всего на пару метров.

Я сбросил скорость, но все равно чуть не влетел в сугроб, когда мне в глаза ударило два ярких световых пятна и округу оглушил истеричный звук автомобильного гудка. Мимо проскочил облепленный снегом фургон. Вылетел из колеи и, завалившись набок, машина заглохла, только колесо в воздухе все еще крутилось.

— Эй, есть кто живой? — я вышел из «буханки» и побежал к кабине. — Куда вы так несетесь-то?

Послышался стон, возня с ударами о дверь и скрип металлических петель. Дверь распахнулась, и наружу полез мужчина с кровью на лбу. С виду обычный работяга в такой же, как у меня фуфайке, только старой и