мерами строгости и соборами. В Сарагосе, в 380 г., учение Присциллиана было осуждено и семь его учеников были сожжены по приказанию императора Максима, что тогда было делом новым и подало пример для последующих сожжений еретиков.

Борьба с еретиками в IV в. Христианское духовенство, пользуясь покровительством Константина, с первых же дней своей самостоятельности приобрело особенную склонность часто прибегать в светскому мечу против еретиков и отпадших от церкви. К этому побуждали его быстрые успехи арианства. Если бы историк захотел определить, где нужно искать начало этих гонений, то он встретился бы с большим затруднением и скорее всего указал бы, что его следует искать в восточном влиянии. Сам Константин, хотя и сочувствовал христианству, однако из политических соображений и расчетов долго одинаково безразлично относился к христианству и язычеству. Когда он призывал к терпимости православных епископов, то ставил им в пример терпимость языческих философов. Известно, что Константин, вмешиваясь в христианские распри, вступая в споры о Троице, оставался в то же время язычником и крестился только за несколько недель до смерти. Почти до самой своей кончины он считался pontifex maximus, dominus и даже deus, а первые два выражения были отчеканены, по его приказанию, на римских монетах. На колонне, им же поставленной в Византии, были изображено солнце с головой Константина, вокруг чела которого в виде сияния были прибиты гвозди от креста Спасителя. Монограмма с именем Христа уже украшала военные орлы и знамена; гвоздь из креста Спасителя император носил, как святыню, на своем шлеме, однако статуе повелителя по-прежнему воздавалось языческое поклонение. Вообще, долгое время колебание в религиозных вопросах составляло отличительную черту характера Константина и его двора. Но, мало-помалу, христианские пресвитеры, указывая на беспорядки, происходившие в восточной церкви, обращали его внимание к христианству и привлекали на свою сторону. Христианскому духовенству сперва не было важно, искренен л и император по отношению к христианству или нет; ему нужны были только его администраторы, его войско для дальнейшего распространения святой веры. Сначала несогласия в церкви не были ощутимы. Христианские мученики, пострадавшие за веру, были для христиан предметом подражания. Но явился вопрос: как быть с теми, которые во время Диоклетианова гонения отреклись от истинной церкви, и могут ли они снова быть приняты в церковь? Римский епископ Новат разрешил этот вопрос в отрицательном смысле еще в III в. Наконец затронули догматические основы. Явилась ересь Савеллия. Вследствие этого стали спорить о сущности Христа, о тысячелетнем царствии Его на земле, о вторичном крещении. Но настоящая опасность для церкви была еще впереди. В 320 г. заговорил священник Арий.

Арианство. Тот дух ненависти к расколу, дух нетерпимости к другим вероисповеданиям, который проявился в христианстве в IV в., не мог быть заимствован у прежних религиозных условий язычества. Известно, с какой свободой относилось официальное государственное язычество в другим религиям; римские боги были дружны со всеми культами, за исключением христианского, к которому государственная религия питала инстинктивную ненависть. В этом случае язычество точно угадывало опасность, грозившую подорвать в корне самое его существование. Следует отметить, что христианство распространилось первоначально на Востоке, в жарких странах — в Сирии, Египте, Палестине, — где духовенством руководил энтузиазм, который не успевал обдумывать все последствия. Страсти Востока, его увлечения, нетерпимость, ему свойственная, коснулись и религии. Новая религия, со своими высокими доселе незнакомыми принципами, охватывала все существо этих страстных людей, этих неофитов, которые из-за нее терпели некогда ужаснейшие мучения, когда были гонимы и слабы. Эти чувства вызывали к мести, к разрушению языческих алтарей, к преследованию жрецов, а отсюда было уже недалеко до нетерпимости ко всяким уклонениям от христианского же верования большинства. Между тем, в Африке, на руинах Александрийских философских школ, естественным образом появились попытки критики новой религии, восстановления ее догматов. Там издавна относились с любовью к философским приемам в религии. В Александрии были особые кафедры для объяснения Священного Писания. Одну из них занимал священник Арий, высокий, худой, монах по виду, аскет по жизни, философ по образованию, всегда серьезный, человек замечательно твердого характера. Он не был любим, но тем не менее пользовался большим влиянием на паству и духовенство. Его считали кандидатом на епископское место в Александрии, но этому препятствовало весьма серьезное обстоятельство.

В учении Ария были много остатков древней философии, а это не согласовалось с обязанностями епископа, призванного не рассуждать, а охранять неприкосновенность церковных догматов. Кроме того, Арий славился снисходительностью ко многим уклонениям от религиозных истин и препятствовал преследованию сектантов. За это Арий, будучи еще диаконом, был изгнан из города по приказанию Александрийского епископа Св. Петра, который мученически погиб во время гонения Диоклетиана. Преемник Петра, Ахилл, простил Ария, дозволил ему возвратиться и дал ему сан пресвитера. Многие думали, что Арий будет поставлен епископом Александрийским после Ахилла. Но когда на епископскую кафедру Александрии был избран другой кандидат, Александр, то в душе Ария вспыхнуло негодование и он стал искать громкой славы, домогаясь известности основателя секты. Слава ересиарха манила его. Он вступил в препирательство со своим епископом в скользком и трудном, хотя и существенно важном вопросе о происхождении Сына. В одной из своих проповедей, епископ Александрии упомянул о том, что Сын Божий имеет ту же сущность, как и Бог Отец. Арий стал учить, что Сын создан и сотворен и потому-де не имеет той же сущности, как Отец. Александр призвал Ария и старался разубедить его, по старания его были тщетны. После беседы с епископом Арий стал еще непреклоннее. Он быстро приобрел сторонников и насчитывал за собою не только массу светских лиц, но еще трех пресвитеров и двенадцать диаконов.

Новое учение стало быстро распространяться по Ливии и Египту. Александр обратился к соборам, из которых один не пришел ни к какому заключению, а два другие осудили Ария и его ересь. Осужденный Арий отдал свое вероисповедание на суд всей церкви. Христианство тогда было уже терпимой религией, даже торжествующей, хотя не официальной государственной. Восток взволновался и разделился. Арий приобрел еще защитников своего учения в лице нескольких влиятельных епископов. Такое положение дел продлилось бы долго, если бы не вмешательство и не поддержка со стороны светской власти. Дело Ария стало не только делом христианской общины, но и делом Римской империи. Христианская Александрия разделилась на две части — христиан православных и ариан. Епископ Александр предъявил целый том писем от частных лиц, своих единомышленников; Арий же хвастал, что обладает столькими же документами. Христиане спорили в домах и на площадях о едино-сущности Сына с Отцом. Язычники осмеивали споры христиан, выставляя их в