Тот азартно усмехнулся, провёл растопыренной пятернёй по кудрявой бороде и принялся за дело.

Торговались мы свистящим шёпотом, чтобы не привлекать внимания смертных. А те даже не догадывались, что у них под носом бог Семаргл жарко спорит с потомком бога Локи, а за ними с крыши наблюдает дух огня Рарог. При этом в споре частенько мелькает имя богини Хаоса Маммоны.

Но даже если бы кто-то из людей услышал наш шепот, то он бы счёл нас с Семарглом городскими сумасшедшими, которым напекло голову яркое солнце.

А Семаргл под конец нашей словесной баталии и выглядел как сумасшедший. Сверкал глазами, раздувал крылья носа и даже пустил на бороду пару капель слюны. Таким нехитрым образом он отреагировал на то, что мне удалось существенно снизить его аппетиты. Да, мне пришлось пойти на уменьшение награды за голову Маммоны, но не такое большое, как хотел рвач Семаргл.

— Ладно, договорились, — пропыхтел посланник богов, шумно дыша. — Всю душу из меня вытряс.

— Просто у меня жизнь тяжёлая, вот и приходится за каждую копейку торговаться. А то ведь вокруг одно жульё, ворье и пида… Эх, я бы закончил в рифму, да уж слишком грубо вышло бы. Из-за такого мои мемуары не напечатают.

— А про твоего ручного дракончика напишут? Это же из-за него в Стражград прилетал дракон Хаоса?

— Не знаю. Мой дракончик куда-то исчез, — соврал я с максимально честным лицом.

Поверил ли бог? Шут его знает. Но во всяком случае он ничего сказать не успел, поскольку с брусчатой дорожки донёсся возглас:

— Ах вот ты где!

Я повернул голову и увидел Рыльского. Тот, недобро щуря глаза, шёл в нашу сторону. Семаргл сразу же бочком-бочком отошёл в сторону, играя роль простолюдина, не пожелавшего становиться свидетелем ссоры дворян. Однако далеко он не ушёл. Снова принялся стричь кусты, но уже молча.

— Что за фамильярность, Рыльский? Когда мы перешли на «ты»? Или то, что случилось с вашим задом, настолько нас сблизило? — усмехнулся я, сложив руки на груди.

Подошедший парень покраснел до корней волос. Он явно стыдился того, чем закончилась наша магическая дуэль. Для него, человека, которого обучали с самого детства военным и дуэльным премудростям, такое поражение — сильный удар по самомнению.

— У меня серьёзный разговор, Громов, — процедил тот, стараясь не скрипеть зубами.

Глава 4

Серо-стальные глаза графа Рыльского излучали ненависть, породистое лицо застыло, а плечи развернулись до хруста. Казалось, даже многочисленные нашивки на его кители недобро глядели на меня.

— Откуда вы такой взялись, Громов? Вы же были забитым слабаком. Я навёл о вас справки, — почти спокойным голосом проговорил смертный. — Впрочем, неважно, кем вы были прежде. Сейчас вы перешли мне дорогу. А я такого не прощаю.

— Ещё парочка дуэлей? Выбирайте любое оружие. Я снова отправлю вас в лазарет отращивать новый зад.

По физиономии парня пробежала судорога ярости, но он быстро справился с собой и высокомерно проронил:

— Дуэлями ничего не решить.

— Ого, как вы заговорили, — выгнул я брови. — Что же вы раньше были иного мнения? Или дуэли перестали что-то решать, после того как вы стали их проигрывать? Крысиный подход. Не находите? Завтра вы столкнётесь с противником слабее вас, и дуэли снова будут решать все? Но меня вам не одолеть. И вы знаете это. Я вижу страх и зависть в ваших глазах.

— Купите себе пилюли для глаз. Вы плохо видите, — насмешливо проронил граф, откинув корпус назад, чтобы смотреть на меня сверху вниз.

— Да? — хищно усмехнулся я. — Тогда докажите обратное. Грядущий вечер у меня свободен. Не хотите повторить дуэль? Или струсите?

— Нет никакой трусости в том, чтобы отказаться марать руки об такого как вы, — процедил тот, изобразив презрение на лице.

— Ха-ха-ха! — громко рассмеялся я, напугав воробьёв, прыгающих по земле. Они резко рванули вверх. — Вот и всё, что требовалось доказать. Вы храбрый лишь тогда, когда сильнее своего противника. А как оказываетесь слабее, так сразу в кусты, прикрываясь надуманными поводами. Браво, граф.

— Не смейте разговаривать со мной в таком тоне! — яростно прошипел смертный.

Его хвалёная аристократическая сдержанность дала трещину. По бледному лицу расползлись красные пятна, а дыхание с клокотанием вырывалось из груди. Он понимал, что я во многом прав. И от моей правоты его буквально разрывало на части.

— Вам лучше не стоять у меня на пути, Громов. Вы простой дворянин, а я граф. За моей спиной вся мощь моего прославленного рода! — выпалил Рыльский, пронзая меня огненным взором. — Я в день трачу больше, чем ваша семья зарабатывает за год. Чем занимается ваш дед? Проедает накопления. А мой водит полки против орд Пустоши. Вы никто передо мной. Бедняк, чудом получивший магический дар. Но магия далеко не всё решает в жизни. Если вы не хотите, чтобы я вас уничтожил, немедленно оставьте всякие попытки привлечь к себе внимание графини Беловой и нынче же вечером признайте, что мухлевали на нашей дуэли.

— Но я ведь не мухлевал, — судорожно облизал я губы, будто бы дал слабину.

— А скажешь, чо мухлевал!

— И когда вам нужен ответ?

Граф почувствовал, что почти прогнул меня, и угрожающе прохрипел, полыхнув зенками:

— Немедленно!

Я посмотрел по сторонам и не увидел там кадетов. Только Семаргл продолжал стругать кустики, заинтересованно поглядывая на нас. Он так увлёкся, что один из кустов превратил в подобие обгоревшего веника. Казалось, что куст буквально наяву шёпотом молит о пощаде.

— Вот мой ответ… — выдохнул я и с наслаждением впечатал кулак в зубы парню.

Его голова запрокинулась, а изо рта выпорхнул болезненный стон.

Рыльский грохнулся на задницу и уставился на меня диким взглядом. В нём гремучей смесью смешались удивление, гнев и ярость.

— Я доходчиво ответил на ваши мольбы, граф? — насмешливо проронил я, нависнув над парнем, чей подбородок обагрился кровью из разбитых губ.

— Ты безу-у-умеен, Громов, — ошарашенно протянул смертный, громко сглотнув.

Его на долю мгновения охватил чистейший страх, как у дорого и опрятно одетого человека, повстречавшего в тёмном закоулке маргинала, которому нечего терять. Такого не запугать полицией, тюрьмой и обещаниями жестокой расплаты. Пырнёт — и дальше пойдёт по своим маргинальным делам. А человек останется стонать в луже