— Валяй! — Бородатый невежа хлопнул ладонью по столу. — Жрать все равно больше нечего, так хоть байки послушаем, как к нам иномирцев забрасывает, и сразу с рабочим контрактом.

Сестра, садясь рядом, ткнула его в бок, а мистер Перышки сверкнул оранжевыми всполохами в глазах.

— Замолчи, Гринстен, пусть женщина говорит.

Из всего этого Светлана сделала вывод, что тот главный в этой маленькой компании странных личностей и было бы неплохо заслужить его хорошее к себе отношение.

— Меня зовут Светлана Львовна Райская, — начала она свою историю, — до этого дня я жила на Земле. Это совершенно не магический мир, у нас там законы физики и технический прогресс. Волшебство, колдовство и магия только в книжках, где пишут про придуманные миры, да в сказках для детей.

— А сказки про что? — заинтересовалась «клумбочка», и Света уже открыла рот, чтобы привести пример, когда из-за большой кружки рядом с миской соседки высунулось и потопало в ее сторону странное существо.

— Это же... это...

— А это мой питомец. — «Клумбочка» улыбнулась. — Он, конечно, странный, и я даже имя ему никак не придумаю, но вы не бойтесь, он безобидный.

К Светиной тарелке подошла самая настоящая избушка на курьих ножках, с соломенной крышей и печной трубой, двумя окошечками с расписными ставнями, дверцей и тонкими цыплячьими голенастыми лапками.

— Это же избушка на курьих ножках, — сообщила Светлана Львовна, во все глаза разглядывая миниатюрную, размером с морскую свинку, версию домика Бабы-яги.

Домик покачался у ее миски, нагло запустил туда курью лапу, сгреб комочек каши и, подбросив его в воздух, поймал трубой, довольно закурлыкав, как голубь.

— Ой, простите, — расстроилась «клумбочка». — Он безобидный, но не очень воспитанный, а лапки я ему мыла. Он так из моей тарелки ест.

— И из чужих ворует, стервец! — недобро покосился Гринстен в сторону домика на ножках, наковырявшего себе еще Светиной каши. — Если вы не голодная, то отдайте тем, кто не прочь еще перекусить, а всякую нечисть нечего баловать.

— Гринстен! — на бородатого ворчуна уже шикнули все. Видимо, забавная избушка была тут общим любимцем.

— Вы говорили, что магии у вас в мире нет, — вкрадчиво подал голос «перышки», — но питомца Олиско узнали сразу. Вам знаком этот вид? У вас такие водятся?

— Нет! Это не питомцы и не водятся. У нас это жилье сказочного персонажа — дом в лесу на курьих ножках, и в нем живет старая женщина, которая умеет колдовать, Баба-яга. Это вымысел для детей, ну или старинный славянский миф, — подробно, как могла, объяснила Светлана Львовна. — Я же говорю, у нас нет магии, у нас техника. Физика, химия, медицина, производства.

— Меня больше интересует договор, чем ваши сказки, — подала голос брюнетка неизвестной расы. — Если магия посчитала, что она нам поможет, то надо точно знать ее полномочия. Представьте, что завтра эту человечку увидит Висказес?

Лица остальных, с улыбками наблюдавших возню избушки в чужой тарелке, помрачнели.

— Мне помогать не надо, — отмахнулся от всех гном, — а от Висказеса и остальных ее защитит договор.

— А мне надо! — насупилась его сестрица. — И остальным тоже!

— Цыц, Кельда! Вот заблокируют тебе бесполезную магию — и замуж пойдешь, как все порядочные гномские женщины, — погрозил ей кулаком брат. — Ишь, удумала — учиться. А остальные сами пусть думают, и без магии можно неплохо в жизни устроиться.

— Что значит «заблокируют»? — насторожилась Светлана Львовна.

— Это значит, милая дама, — прощебетал ушастый сосед, — что магами мы быть перестанем. Если нашего бородатого это только порадует, то остальным придется несладко. У Олиско, например, погибнет этот милый питомец, а сама она очень быстро завянет и потеряет возможность завести когда-нибудь семью. Ведь у засохших дриад детей не бывает.

Света с сочувствием посмотрела на поникшую «клумбочку» и, подцепив ложкой комочек каши, сунула ее в трубу курлыкающей избушки.

— Зато я только и буду что рожать! Самка без способности к обороту — это гарантированно здоровые дети с ипостасью папаши, а не как с нормальной оборотницей, — злобно фыркнула «змейка» Резвен.

— А как с нормальной? — осторожно спросила Светлана.

— Так там лотерея, — подозрительно охотно просветил ее ехидный гном. — Может, в папашу, может, в мать дитя будет. А может, как наша Летси — магический дар, и обернется ребенок во что попало. Так и будешь всю жизнь кротом жить, дура! Уж лучше без магии.

— Я сама разберусь, что мне лучше, — рыкнула девушка, и из-под задравшейся губы показались здоровенные клыки, а миловидное личико начало покрываться густым бархатистым мехом.

— Довольно! — Мистер Перышки положил руку на плечо девушке. — Успокойся, Летси, он опять специально тебя провоцирует.

— Так скучно. — Гринстен зевнул, откинувшись на спинку стула. — А так бы кулаки размял. Еще и жратвы сегодня мало прислали. Эй, — он развернулся в Светину сторону, — воспитатель — это же работник! Значит, ты можешь узнать, почему нам дают такую бурду и так мало? Ты же помогать должна? Вот тут я бы от помощи не отказался. А то пока дождешься экзаменов по распределению, пока блок навесят, так и похудеть можно. А худой гном — плохой торговый партнер! Худые только неудачники.

— Я, конечно, попробую сделать что смогу, — пообещала Светлана Львовна, — тем более мне тоже здесь жить. И питаться, кажется, вместе с вами.

— Да нет, — успокоил ее ушастый тип по соседству. — Это мы не можем посещать академию и вообще отсюда выйти, а вы-то можете сходить куда угодно. Только договор всем показывайте, если что. Так что можете питаться в столовой при академии. Если бы Гринстен мог выйти сам, то уже давно бы сбегал разобрался.

— А учителя? Вас же чему-то учат? Почему они не помогают? — Света искренне не могла понять, что происходит. — И почему вы выйти не можете?

— Ну, делают вид, что учат. — Олиско почесала пальцем под соломенной крышей питомца. — Только нас тут считают уже безнадежными, это будет последний, третий, экзамен. Все, кто смог, уже поступили, хоть как-то научившись соответствовать одному из факультетов.

— А про еду Гринстен как-то сунулся к мадам Шастебе, — хихикнул ушастый. —