Внезапное сближение с Гордеевым — человеком, которого я на дух не переносила, — пробудило во мне целую гамму чувств, начиная со злости и возмущения и заканчивая…любопытством.

Целую вечность я не была так близка с мужчиной, как сегодня в момент, когда Никита склонился над моим ухом. Когда наши лица столкнулись, запустив неприятный щекотливый разряд по телу. Когда мужская ладонь крепко сжимала сначала мою руку, а потом и талию — так нежно и в то же время с особым притязанием, будто я действительно была объектом его вожделения.

Я влюблен в Аллочку.

Эти слова окатили меня ледяной волной и сшибли с намеченного пути. И вот я сижу, сложив руки на плотно сжатых коленях, и не понимаю, как поступить. Еще утром я была решительно настроена разорвать глупую сделку с Гордеевым и позволить нашим отношениям с Гришей развиваться без его помощи.

Но мне будто понравилось это волнение, разносящее адреналин по телу.

Глупости!

Правда, мне все-таки стоит проявить осторожность в обращении с Гордеевым. Он не так прост, как кажется на первый взгляд. За годы глухой неприязни я успела настолько привыкнуть к мысли, что этот человек мне ненавистен, что сейчас, получив неожиданный отклик своего тела на элементарную близость, я уже сомневалась, настолько ли плох характер Никиты, насколько хороши его руки?

Тогда я еще не знала, что уже вечером мне предстоит ощутить его еще ближе…

* * *

— Ты опоздала на семь минут, — угрюмо произнес Гордеев, когда я села к нему в машину тем же вечером.

Петербург снова заметало, и я тряхнула волосами, чтобы сбросить налетевшие снежинки. Когда я повернулась к Никите, тот смотрел на меня взглядом, который в темноте показался мне глубоко интимным.

Пара капель с моих волос попала на его лицо, и мне буквально пришлось ухватить себя за руку, чтобы не стереть влагу с его губ большим пальцем. Заметив, как я смотрю на его губы, мужчина дернул головой и, ничего не сказав, отер лицо тыльной стороной ладони и отвернулся.

А я снова почувствовала себя глупо. Что со мной происходит? Было бы легче, если бы он проворчал: «Аллочка, твою мать! Ты меня забрызгала!». Если бы он вел себя как обычно. Как отвратительный, заносчивый, напыщенный, самовлюбленный индюк.

Но он замкнулся в своих мыслях, а я сгорала от любопытства, о чем же он думает.

Приглашение дяди на ужин было в силе, так что, вернувшись с работы домой, я приняла душ, переоделась, и практически сразу за мной заехал Никита. В тесном пространстве автомобиля мне снова стало тяжело дышать. Внутри зашевелилась предательская змейка предвкушения чего-то необычного. Я настолько привыкла к рутинной жизни, в которой нет места сюрпризам, что такая знакомая, казалось бы, поездка в дом дяди заставила меня разволноваться не на шутку.

Я нанесла вечерний макияж и даже накрутила на волосах крупные локоны. Провела сорок минут в раздумьях, что надеть. Перемерила весь гардероб, боясь, что в этом буду ханжой, в этом некрасивой, а в этом чересчур вызывающей. И, хотя на протяжении всех сборов я убеждала себя в том, что не стараюсь нарядиться, в итоге, конечно, выглядела совершенно иначе, нежели каждый день с понедельника по пятницу.

Гордеев молча вел машину, стараясь не смотреть в мою сторону. И мне тоже совершенно не хотелось на него смотреть, но глаза сами то и дело возвращались к его хмурому профилю.

Никита Дмитриевич действительно был довольно привлекательным мужчиной тридцати пяти лет. Я, конечно, видела его данные в рабочей системе и была уверена, что он лютый скорпион по знаку зодиака, но Гордеев родился в мае и с уверенностью нес свои тельцовские рога.

Высокий, подтянутый, с широкими плечами — он отлично смотрелся в деловых костюмах, и, готова поспорить, он мог бы стать любимчиком прекрасной половины офиса, если бы не его мерзкий характер.

Ворчливый, вечно недовольный, чрезмерно строгий и просто помешанный на том, чтобы каждая мелочь была выполнена идеально. В работе это, конечно, очень помогало, и я понимаю, почему дядя сделал его своим заместителем, но нам, простым офисным мышатам, его зверства сильно докучали.

Словно чувствуя мой взгляд, мужчина провел рукой по темным волосам с легкой сединой на висках, и я, ухмыльнувшись, отвернулась. Вечер обещает быть интересным. А ведь могла бы «Секс в большом городе» посмотреть. Стресса меньше и ладошки от волнения не потеют.

Мы выехали за город в направлении дядиного поселка, и нам пришлось немного снизить скорость из-за плохой видимости. Метель кружила по дороге, завывая и плача.

— Ну и погодка, — протянула я, надеясь разбавить тишину.

— Чем тебя так привлек Степанов? — внезапно спросил Гордеев, внимательно следивший за дорогой. Вот и поговорили о погоде.

Вопрос застал меня врасплох, и я не смогла ответить сразу. Как может не нравиться человек вроде Гриши? Светлый, открытый, улыбчивый. Он много шутит. С ним легко и приятно находиться рядом.

— Он заставляет меня смеяться, — наконец ответила я, и Гордеев усмехнулся.

— По-твоему, мужчину красит талант шута? — холодно поинтересовался я.

Я не сдержалась и вступилась за коллегу:

— Он просто забавный, ясно? Не шут. И он добрый. И красивый.

— Хорошо. Это твой выбор, — сухо подытожил Никита.

— Ты просто завидуешь, — фыркнула я.

— Степанову? — Гордеев фальшиво усмехнулся и свернул с трассы к элитному коттеджному поселку.

— Тому, что у людей бывают чувства, — в сердцах выпалила я, — Что мы способны влюбляться и совершать глупости ради друг друга.

Гордеев кивнул и облизнул пересохшие губы.

— И ты совершила глупость ради Степанова, когда согласилась помочь мне, — угадал он.

— Я сделала это для всех нас, — заявила я, совершенно не думая об эмоциональной окраске своих слов. — Ты уедешь в Москву, и в офисе воцарится мир.

— Да ты просто спасительница, Аллочка, — сквозь зубы процедил Никита. — Ничего, совсем скоро я вас покину.

— Отлично! — отчеканила я и отвернулась к окну.

А внутри уже вовсю зрело чувство вины. Да, мы все недолюбливали Гордеева, но никогда не заявляли об этом в лицо, ведь это, как минимум, невежливо. И я только что переступила черту.

— Ладно, я не это имела ввиду, — вздохнув, произнесла я.

— Не оправдывайся, — отрезал мужчина, — Я знаю, что вы меня ненавидите.

— И тебе это нравится? — я непонимающе вскинула одну бровь.

Гордеев помолчал, всматриваясь в дорогу, скрытую в плотной пелене пурги.

— Мне на это плевать, Аллочка, — с раздражением произнес он, — Так же, как вам плевать на свою работу.

Машина, и без того едва катящаяся по высоким сугробам, с неприятным скрежетом провалилась в колею,