Поповичу:Видел я Тугарина Змеевича. В вышину ли он, Тугарин, трех сажен, Промеж плечей косая сажень, Промежу глаз калена стрела. «Алеша Попович»

Рассказ калики перехожего свидетельствует, что перед нами — не сказочное чудовище, а обычный человек, обладающий богатырским телосложением: у него косая сажень в плечах, белая или черная грудь, буйная голова. У него длинные желтые волосы или «косы», за которые ловко ухватывается богатырь в схватке и которыми он привязывает к стременам отрубленную голову. У него зычный голос, от коего содрогается зеленая дубрава, а Алеша Попович «едва жив идет». У него «промежу глаз» каленая стрела — железная полоска шлема, защищающая лицо от удара мечом. Он одет в богатое «цветное платье на сто тысячей» и вооружен острым копьем, палицей, саблей и булатным кинжалом. У него на плечах бумажные крылья, промокающие под дождем.

Но главное, у змея наличествует такая физиологическая подробность как хобот, который многие толкователи и поныне стыдливо именуют «змеиным хвостом». Этот хобот, однако, имеет завидную крепость и порою награждается эпитетом «железный» или «булатный». Именно такую крепость желают мужской силе в старинных русских заговорах: «как стоит пут железный жерновной, так стояла бы едина жила против полого места, против женския». В былине хобот выполняет свою естественную детородную функцию, способствуя зарождению героя:

Обвивается лютой змей Около чебота зелен сафьян, Около чулочика шелкова, Хоботом бьет по белу стегну. А втапоры княгиня понос понесла, А понос понесла и дитя родила. «Волх Всеславьевич»

Таким образом, былинный змей является в облике сильного мужчины, в облике страстного любовника, в облике русского Эроса. Он ухаживает за молодой девицей, соблазняет замужнюю жену, покушается на честь вдовы и обычно добивается своего. Она отвечает горячей взаимностью: по вечерам поджидает его к своему светлому двору, двигаясь в плавном эротическом танце:

Княгиня по сеничкам похаживала, Крупными бедрами поворачивала, Широкими рукавами поразмахивала, Ну часто в окошечко посматривала, Ждала, пождала друга милого к себе, Того-то ведь змея ну Тугарина. «Змей Тугарин и княгиня Омельфа»

Их встреча сопровождается откровенной любовной игрой: змей берет ее за белые груди, целует в сахарные уста, «руки в пазуху кладет». Это нравится красавице, но не нравится славянскому богатырю, который оскорбляется за ее честь. Как истинный рыцарь, он вызывает на поединок и убивает змея, убивает страсть, убивает любовь. Опечаленная женщина попрекает незваного заступника:

Деревенщина ты, засельщина! Разлучил меня с другом милым Молодым Змеем Тугаретиным. «Алеша Попович»

Впрочем, богатырь не остается в долгу и величает ее «сукою-волочайкою».

Русский Эрос знает и другую, темную сторону любви. Зачастую змей оборачивается обидчиком, насильником, вором, похищающим чужую красоту. Он своевольно крадет из зеленого сада молодую девицу и уносит ее на сорочинские горы, в глубокие пещеры белокаменные, где у них рождаются дети — «змееныши», которые «высасывают кровь горячую» из белой груди матери. Она сохнет на глазах и душа в ней «чуть полуднует». Славянский богатырь вызывается спасти несчастную, как будто с другим ее ждет лучшая участь. Он разыскивает змея, отрубает ему голову, разрывает на куски детей, а молодую женщину приторачивает к седлу и везет на княжеский пир. На пиру князь предлагает богатырю жениться на спасенной, но тот наотрез отказывается:

Мне нельзя ее взять за себя замуж: Она будет мне, княгиня, сестра крестовая. «Добрыня Никитич и его отец Никита Романович»

Уже в старинной былине заключается трагическая антиномия русского Эроса: если страсть, то непременно роковая, если любовь, то непременно гибельная. На каждом шагу русский Эрос сталкивается с жестким противодействием кровного родового начала. Убийство змея есть реакция на вторжение другого в запретную сокровенную область, которая ему не принадлежит. Это значит, что змей происходит из иного рода, и его любовь оказывается изначально преступной, изначально преследуемой, изначально обреченной на смерть.

IV

Византийский хронограф Лев Диакон в своей «Истории» пишет, что среди ромеев бытует представление о славянском народе как «сражающемся в пешем строю и не умеющем ездить верхом». Действительно, славяне предпочитают биться «со своими врагами в местах, поросших густым лесом, в теснинах, на обрывах» (Маврикий), и лихая конница в таком бою им ни к чему. Древняя славянская рать есть рать преимущественно пешая, облаченная в скудную одежду: «иные не носят ни рубашек, ни плащей, а одни только штаны, подтянутые широким поясом» (Прокопий Кесарийский).

Напротив, в русской волшебной сказке змей, прежде всего, «представлен всадником» (Пропп). В облике всадника является в стольный град Киев и былинный змей, которого к тому же сопровождают весьма необычные спутники:

Впереди-то бежат да два серых волка, Два серых-то волка да два как выжлока, Позади-то летят да два черных ворона. «Алеша Попович освобождает Киев от Тугарина»

Есть расхожее мнение, что змей